— Ты далеко собрался, москаль? — услышал я привычное уже определение для себя.
— Мадам, уже падают листья, — ответил ей я, и со второй попытки, поднапрягши все силы, все-таки сумел отпихнуть ее тушу от дверей.
— Подожди, москалик. Давай договоримся, — услышал я тяжелое дыхание за спиной.
Я выскочил наружу в мягкие киевские сумерки. Она, тяжело дыша, поднялась следом.
— Давай так. Я тебя никому не закладываю. А ты для меня решаешь простой вопрос в Петербурге.
До меня вдруг дошло, какой вопрос она не успела решить в Петербурге перед тем, как свалить на Украину в качестве политического беженца.
— Тебе свою квартиру надо сдать в Питере, что ли? — уточнил я у нее на всякий случай.
— Не свою, знакомой одной, — еще раз тяжело вздохнула она. — Там остались одни идиоты, никому нельзя доверить, понимаешь.
— А мне, москалю, доверять можно, что ли? — удивился я.
— Тебе можно. Я тебя в СБУ сдам, если что, — деловито объяснила она мне расклад, кривя толстые губы.
Она ни разу не назвала меня ни по имени, ни по фамилии. Она просто помнит лицо, но не помнит больше ничего.
— Тупая ты овца, Ольга, — ласково сказал я ей. — Променяла Родину на хрен знает что. Иди ты в жопу, Курносова, бывай…
Я неторопливо шел по корявому асфальту Шелковичной улицы, а она некоторое время неуклюже бегала, спотыкаясь, вокруг меня, то взвизгивая: «СБУ, СБУ сюда!», то доверительно понижая голос и предлагая хорошие комиссионные за посредничество.
Отстала она только на втором перекрестке, когда я здорово прибавил шагу.
Пошел мелкий холодный дождь, и я понял, что не добегу до своего хостела сухим. Не доходя квартала до поворота на улицу Кропивницкого, я увидел кафе с многообещающим названием «Венские булочки» и, конечно, направился туда — наверх по булыжной мостовой, и потом несколько ступенек по гранитной лестнице.
В кафе действительно прямо за барной стойкой пекли булочки, а также заваривали несколько видов чая и кофе. Всем этим пахло при входе в заведение так призывно, что у меня где-то в районе желудка начались натуральные судороги.
Я замер у стойки, наугад выбирая себе горячие булочки из только что выложенных на поднос на витрине.
Молоденькая девушка за стойкой снисходительно улыбнулась моей невинной шутке про европейский выбор заведения после Майдана.
— Да мы и до Майдана здесь нормально работали, если честно, — заметила она рассеянно, собирая блестящими никелированными щипцами в тарелку плюшки, на которые я указал.
