— Вот я хочу пройти в суд. Я же имею право? Суд у нас европейский, публичный, верно? Почему же вы меня туда не пускаете, а, пан полицейский, какова этому причина?
Пан полицейский вежливо улыбался и отвечал не менее обстоятельно:
— Вы, уважаемый громадянин, будете там, в суде, вести себя непотребно. А мы тут обеспечиваем порядок, нам беспорядка в суде не надо.
— Громадяне, что же это делается, — картинно вскидывал руки к небесам чубатый активист. — Гомосекам можно в суд, а честным гражданам нельзя! Где справедливость?!
— Да ведь вы же их бить будете, проходили мы с вами уже все это, — устало отвечал ему полицейский.
— Будем бить, да, — легко соглашался чубатый нацик. — Потому что не будет на святой украинской земле места москалям, жидам да гомосекам! Вобьем всех в землю до ноздрей! Смерть ворогам!
Я вскинул камеру на плечо и начал снимать эту сцену. Рядом со мной работала еще одна камера с логотипом DW, но когда нацик снова начал предметно прохаживаться по «жидам и гомосекам», я услышал за спиной резкий женский голос:
— Олексий, это не снимай. Давай перебивки нам собери.
Мой коллега тут же отвернул камеру, сосредоточившись на «перебивках» — деталях крупным планом, они всегда нужны для последующего монтажа.
Я доснял этот эпизод и повернулся посмотреть, кто там командует. Командовала оператором маленькая светловолосая девушка в сине-белой куртке с лого DW на всех возможных местах. Она перехватила мой взгляд:
— Привет. Я тебя не видела раньше. На кого ты работаешь?
Я решил говорить резко и отрывисто, чтобы мой акцент и слишком грамотная речь больше меня не выдавали.
— Привет. На болгарское радио. «Авторевю» называется.
— Ага. А я Дина. Работаю на Deutsche Welle. Приехала из Германии.
Я кивнул ей и пробормотал:
— Я Игорь.
— Ты в Киеве живешь?
Изображать болгарина я не решился.
— Да, в Киеве. А где ты выучила русский?
— Родители русские, уехали двадцать лет назад туда, — пожала узенькими плечами она. — А где ты подцепил болгарскую халтуру?
— В Сети меня сами нашли, предложили поработать, — аккуратно сформулировал я свою легенду.
— Сколько платят? — деловито вмешался в разговор оператор Дины.
— Сто баксов за готовый репортаж, — сообщил я, мысленно удвоив ставки родной конторы.
— А текст ты тоже пишешь? — уточнила Дина.
— Нет, я им отдаю только видео. Дальше они сами сочиняют, — подстраховался я на случай претензий по содержанию.
— Ну, тогда нормальный расклад. Мне вот меньше полтинника за съемочный день обламывается, да еще в гривнах, — пожаловался оператор.
