— Господи, да конечно придержу, да как же не придержать, — горячо отозвалась на это предложение Алена, обнимая меня совершенно по-матерински. От нее пахнуло топленым молоком, и у меня всерьёз защемило сердце.
— Ладно, пора мне идти, Алена Григорьевна.
— Иди, сынок, с богом, — она осталась стоять в комнате, не желая, видимо, смотреть, как я ухожу.
Я поднялся наверх и пошел пешком по улице Кропивницкого. Такси решил не вызывать, потому что времени до отхода поезда у меня было в запасе еще много. Себе я мог признаться, что удрал из хостела пораньше, чтобы избежать длительных сцен прощания, а то и принудительного кормления разными артефактами украинской кухни под искренние и потому горячие слезы.
Разрекламированный в местной прессе высокоскоростной поезд «Интерсити» Киев — Одесса — Киев оказался сборным — в его состав действительно входили три новых вагона Hyundai, но также еще и два старых, советской постройки. Больше того, локомотив тоже оказался советских времен, выпущенный, судя по чеканной дате на кабине, в 1977 году. На этот момент обращали внимание все пассажиры поезда, и, усаживаясь в кресло, я потом еще долго слышал возмущенные, а то и злорадные их комментарии пассажиров:
— Ничего сами сделать нормально не могут: либо советское, либо корейское!
— А по телевизору-то как гордились, современный поезд, бла-бла-бла…
— Вот тебе и слава Украине! Все просрали, пустобрёхи…
Пассажиров, впрочем, было негусто — когда поезд тронулся, рядом со мной оказалось свободным еще два места, и я занял целый ряд, убрав подлокотники между сиденьями. Насколько я видел, так поступили многие пассажиры, и очень скоро над вагоном повис многоголосый храп. Меня тоже быстро выключило, и включился я лишь через несколько часов, разбуженный немолодым мужчиной в форме.
— Граждане пассажиры!. Билеты приготовили. Документы также предъявляем.
Спросонок я испугался, мне привиделась форма полиции, а то и пограничников, но потом до меня дошло, что это обычные железнодорожные контролеры.
Билет я достал сразу и предъявил ближайшему мужчине, а в ответ на его вопросительный взгляд показал свежеотпечатанное удостоверение журналиста польского телеканала и кивнул на верхнюю полку:
— Паспорт в сумке, наверху. Доставать?
Кондуктор снисходительно махнул рукой и пошел дальше по вагону.
Заснуть заново мне уже не удалось — я начал думать о том, получится ли у меня так же непринужденно избежать демонстрации крамольного российского паспорта на обратном пути, из Одессы в Киев, и не начнут ли меня всерьез проверять на принадлежность к польскому телеканалу.
