Мне не нравится мысль о том, что Хедер будет находиться в этом сыром холодном помещении с твердыми поверхностями. Ей здесь не место. Однако какой у меня есть выбор?
Я устала. Сегодня я въехала в «Райский Дом», убрала в нашей спальне, кухне и ванной и разобралась с гостиной. Приступая к приготовлению ужина на старой плите в кухне, я вздыхаю от усталости, но также от ощущения того, что работа сделана. Мы убежали. Никто не знает, где мы. Они могут знать, что Рейчел Кэпшоу приехала в этот огромный старый дом, чтобы найти свое творческое «я», однако не знают, что здесь я и что со мной Хедер.
Пока я готовлю, Хедер слоняется по кухне и что-то напевает себе под нос. Она такая хорошая. Ни вопросов, ни жалоб. Кажется, Хедер рада, что она здесь, если не считать ее единственного упоминания о родном доме. Возможно, она думает, что мы на каникулах. Она не спрашивала о Рори.Пока не спрашивала. Но мы здесь всего лишь один день.
Что она напевает?
Она бродит вокруг меня. Под мышкой у нее любимая набивная кукла, которую подарила Каз, когда Хедер было около четырех лет. Это старомодная тряпичная кукла с ярко-рыжими шерстяными волосами, болтающимися бледными ногами и руками, торчащими из цветного сарафана. У куклы пристроченное лицо: две черные пуговицы изображают глаза, красный перевернутый полукруг — улыбку, на щеках два розовых кружка. Хедер зовет ее Спаркни. Я хмурюсь, когда Хедер проходит мимо меня, описывая очередной круг и напевая.
Не припоминаю, чтобы мы брали с собой Спаркни.
Вроде бы я не видела ее в последнее время. Я думала, что она исчезла, как и все прочее. Однако вот она, под мышкой у Хедер.
Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к сковороде, в которой жарю лук.
Хедер продолжает напевать. Из-под ее подмышки улыбается Спаркни.
На следующий день я спускаюсь в подвал и запускаю котел, чтобы включить некоторые батареи отопления. Как только они нагреваются, конечно, появляется солнце, и теперь мы можем выйти из дома, чтобы обследовать сад. Передняя часть с двором, покрытым гравием, и подъездной дорогой не в таком уж плохом состоянии, хотя кусты рододендрона по периметру непомерно разрослись, а цветочные клумбы пусты, если не считать сорняков и корявых кустов. Однако задняя часть усадьбы, уходящая вдаль, напоминает о том, что за ней не ухаживали очень давно. Это джунгли из голых ветвей, голых кустов, вечнозеленой растительности и мокрой прошлогодней травы, но Хедер, кажется, всем этим очарована. Я смотрю в оба, отыскивая опасности — скрытые пруды или разбитые теплицы, — но не вижу ничего подозрительного. Хедер привлекает купа бочкообразных лавровых деревьев, и она начинает устраивать берлогу во впадине под ними. Некоторое время мы играем вместе, и она делает все так, как ей хочется, устраивая кухню, где камешки изображают посуду, и камин, и спальню. Она собирает папоротник, чтобы сделать из него постель, и тут телефон у меня в кармане начинает пищать.
