Был ли при этом известный риск? Безусловно. Бархатов не отрицал его, излагая свои доводы в докладной записке на имя президента Академии наук СССР.
И ответ не замедлил себя ждать. Через неделю он лично встретился с президентом и имел с ним продолжительную беседу.
А еще несколько дней спустя Бархатов получил официальное уведомление, что экспедиция разрешается.
Талантливый русский исследователь Памира А. П. Федченко, первым из европейцев проникший в Алайскую долину, добирался из центральной части России до подножия Памирских гор больше двух месяцев. Щербакову понадобилось на это меньше суток.
В Москве накрапывал дождик, было прохладно. Залитый огнями Быковский аэродром в тусклых сумерках зарождающегося дня походил на огромный корабль. Когда самолет стремительно понесся по бетонированной дорожке, это впечатление еще больше усилилось.
Места Щербакова и Бархатова были рядом. Они молча смотрели, как удаляются огни столицы, а когда те скрылись, Василий Яковлевич откинулся на спинку кресла.
— Вы как хотите, — сказал он, — а я думаю еще малость подремать.
Щербаков ничего не ответил. Под монотонное гудение моторов хорошо мечталось. Он задумался над тем, чем же закончится эта необычайная экспедиция, откроется ли когда-нибудь загадка судьбы Полынова? Потом его мысли приняли другое направление. Он подумал о том, что покажут испытания его изобретения.
Еще будучи студентом третьего курса Московского технического института, Михаил увлекся высокогорным спортом. Вот уже восемь лет, почти каждый год, в свободное от учебы, а после окончания института — в свободное от работы время, Щербаков отправлялся в горы. Правда, в первый раз, когда он, согнувшись под тяжестью снаряжения, медленно плелся по узкой, заснеженной тропе перевала, рискуя каждую минуту свалиться вниз, ему подумалось, что он мог бы сейчас путешествовать где-нибудь на берегу Черного моря или просто отдохнуть дома. Но рядом шли его товарищи. Они несли еще больший груз и ступали легко, свободно. Заговорило самолюбие. Неужели он слабее? Нет, он не сдастся!
В походах Михаил закалял свою волю и тело. Во время тренировочного восхождения на пик Снежная тропа Щербаков оказался в числе первых и тогда остро пережил радостное чувство победителя в борьбе с горными великанами, борьбе, захватывающей, опасной и не всегда бескровной. С тех пор он участвовал в нескольких восхождениях на вершины в шесть и больше тысяч метров высотой над уровнем моря.
