Второй выстрел заставил всех пригнуться, хотя стало ясно, что стреляют все же в некотором удалении и, во всяком случае, не в нас.
— Всем быть на месте!
Держа оружие на изготовку, старый егерь, сопровождаемый Андреем, осторожно двинулся в ту сторону, откуда стреляли. Вскоре они углубились в ольшаник. Прошло несколько напряженных минут. Все было тихо, мы начали успокаиваться и даже шепотом строить предположения, оценивая ситуацию.
Наконец из кустов выглянул Андрей.
— Александр, Василий! — крикнул он. — Возьмите топор и веревку и сюда! Только в темпе, в темпе.
Мы схватили требуемое и, не раздумывая, бросились вслед за Андреем. В зарослях ольхи теснились необычно крутые и высокие, почти достигавшие пояса, кочки. Послышалось журчание ручейка, мешавшееся с неясным шумом голосов, и — отчетливо — громкий стон. Я увидел треух Сергеева, его спину, склонившуюся над кем-то. Сергеев в эту минуту откинулся, и я увидел искаженное болью лицо Вальки Кислого.
— Вырубай жерди, будем делать носилки, — громко скомандовал аспирант, добавил вполголоса: — Нога у него, закрытый перелом, возможно, тяжелый.
Из двух крепких и длинных жердей, зигзагообразно связанных веревкой, были сооружены носилки. Сергеев успел к этому времени зафиксировать сломанную ногу с помощью самодельных шин, и Вальку перенесли в «Казанку». Что и говорить, он, мерзавец, угнал нашу фелюгу, нагличал в Слободе, но надо отдать ему должное: замешан он на крепком тесте. Держался по-мужски, когда мы тащили его через метровые кочки.
— Далеко ль лодку-то угнал? — сурово спросил Сергеев.
— Там… За варакой, в протоку затащил и ветками забросал.
Теперь в «Казанке» оставалось совсем мало места, и старик кивнул Яковенко.
— Поедем, Олександр, лодку вызволять. А вы, ребята, подавайтесь к старой стоянке у вараки. Только осторожней идите, тайга шутить не любит: если бы не мы, Вальке, ёк-кувырок, считай, крышка.
Кислый, морщась от боли, вдруг вытащил из-за пазухи книгу в засаленном и истертом кожаном переплете.
— На, отдай вон очкарику. Бумага там вложена, да я по-старому ни бельма. Может, та, которую ищете.
Я чуть не закричал: «Ура!», «Надежда — наш компас земной!»
С трудом мы развернули лодку носом по течению и на руках протолкнули на глубокое место. «Казанка» ушла, а мы набросились на книгу, как изголодавшиеся на хлеб. Это был том обычного формата, на кожаном переплете сохранились местами следы узорчатого тиснения. По углам выглядывала деревянная жесткая основа; боковые застежки не сохранились, перепрев, видимо, еще много лет назад.
