— Кто? Алексей Петрович? — с тревогой спросила Кириллова.
— Да нет, этот Сорокин. Знаешь? Противный такой, — хохоча, говорила Таня. — Целую мензурку спирта у меня выпил, все боялся заболеть. Марфа Ивановна костюм ему сушила, а он в ее Халате сидел. Вот была умора! Ты бы только посмотрела!
Слушая сбивчивый, бессвязный рассказ Тани, Ольга чуть сама не расхохоталась, но, подавив в себе это желание, лишь сдержанно улыбнулась.
— Постой, Танюша, Я ничего не понимаю. О каком ты новом задании говоришь? Какая физика, какой бассейн, какое новое помещение, какой лед, и что вы вообще тут делаете? Расскажи толком, да не торопись.
— Ну вот, видишь, Ольга, какой плохой из меня докладчик. Мне так хочется рассказать тебе все-все, и ничего не получается. Пойдем, я тебе лучше все покажу.
— Хорошо. Показывай. — Ольга встала.
— Сначала к палеонтологам. У нас это сейчас самый отстающий участок.
Задребезжал телефон.
— Танюша, здравствуй! — услышала Ольга мужской голос.
— Нет, это Кириллова.
Звонивший умолк. В трубке слышно было только его сдержанное дыхание. Ольга догадалась, что человек смутился. Ей показалось, что человек, находящийся на другом конце провода, кладет на рычаг трубку. Но он, очевидно, преодолев смущение, извинился, поздоровался с Ольгой, спросил о ее здоровье. Это был Зарубин.
— Вам Таню? Она здесь. Передаю.
По тому, как отвечала Таня Зарубину, как вспыхнуло ее лицо и как нежно звучал ее голос, хотя она и старалась скрыть это, Ольга все поняла; и когда Таня положила трубку, Ольга встала, улыбнулась и нежно привлекла подругу к себе.
— Он хороший, — еще больше смутилась Таня.
— Да, Танюша, ты счастлива.
— Правда, Оля? Тебе он нравится? — Таня крепко обняла Ольгу. Потом она, откинув голову, посмотрела на подругу сияющими глазами: — А ты?
— Что я?
— Алексея Петровича ты любишь? — прямо спросила Таня.
Бледные щеки Ольги вспыхнули. Губы ее беззвучно прошептали:
— Да. — Ольга опустила взгляд.
— А он?
— Не знаю…
— А я знаю. — Не без лукавства взглянула Таня в глаза Ольге. — Он тебя очень любит. И если бы я была мужчиной, обязательно в тебя влюбилась, и никого бы к тебе близко не подпустила…
— Разболтались мы с тобой, Танюша. Пойдем, — в голосе Ольги слышалась напускная серьезность, хотя глаза ее выдавали не меньше, чем Таню.
В палеонтологическом кабинете их встретил чистенький седенький старичок в белом костюме, Афанасий Евграфович Костерин. За особую страсть к ископаемой фауне его в шутку прозвали Остракодой.
