Горячие, не успевшие остыть от дневного зноя камни, удобная поза, суета и волнения прошедшего дня — все это привело к тому, что Алексей Петрович задремал.
Проснулся он неожиданно, словно от толчка. Еще не понимая, что с ним и где он, Алексей Петрович услышал позади себя голоса. Он невольно вытянул затекшую правую ногу. Из-под нее в воду посыпались камешки. Только тут он окончательно пришел в себя, прислушался. Кругом было тихо, только сильней плескались внизу волны да сзади наверху шелестела листва кустов под порывами посвежевшего ветерка. Значит, ему послышалось. Пора ехать. Трофимов собрался встать, но вдруг он ясно услышал, как кто-то сказал по-английски:
— Никого нет. Это море. У вас слабые нервы, господин Краузе. Это не годится. Люди вашей профессии не должны иметь нервов..
— Извините, мне послышалось. — Этот второй голос показался Трофимову очень знакомым.
— Я уполномочен сообщить, что шеф недоволен вашей деятельностью, а точнее бездеятельностью. Это может плохо кончиться для вас, — в голосе послышалась угроза.
— Я стараюсь, но это очень трудно.
— Вы что же, хотите, чтобы большевики принесли вам секрет своего холодильного аппарата на золотом блюдечке? Не дождетесь.
— Но ведь кто мог знать… — Дальнейшее Трофимов не расслышал.
— Вы обязаны были знать. И зачем было лезть в окно, когда есть дверь? Романтики захотелось? К чорту! Мы платим вам не за романтику, а за дело.
— Извините, но…
— К чорту извинения! К чорту ваши трудности! Вы их сами выдумали. Предупредите инженера…
Порыв ветра унес конец фразы.
— Что касается пятого номера, то он трус. И вряд ли на него можно рассчитывать.
— Тем легче его заставить работать на нас. Вот деньги. Возьмите. Потом, почему вы медлите с операцией «В»? Между прочим, Кириллова сегодня в Белых камнях. Лишняя холодильная бомба у нее, наверное, найдется. Ну, мне пора. Я поеду мимо Белых камней. Вас подвезти?
Ответа Трофимов не расслышал.
Голоса смолкли. Сверху посыпались камешки. Слышны были удаляющиеся шаги.
Первой мыслью Трофимова, пораженного услышанным, было броситься на голоса, размозжить камнем головы заговорщикам. Но он сдержал свой порыв, понимая, что это бессмысленно: двадцать метров отвесного обрыва отделяло его от врагов. Но что делать? Задержать их он не может. Вот уже не слышно шагов — они поднялись на холм, за которым проходило шоссе.
Но кто же этот Краузе? Уж очень знакомым показался Трофимову его голос. Мысль лихорадочно работала. Но чем сильнее напрягал Алексей Петрович память, тем больше терял он звук этого голоса, и, наконец, последняя его интонация рассеялась в вихре других мыслей. А что, если этот Краузе сойдет сейчас в Белых камнях? А там Оля.
