— Что же, насос качает одну воду?
— Совершенно верно. Зона вокруг скважины обводнена. А вот в сорок седьмой скважине, видите, — директор указал на другой прибор, — воды восемьдесят четыре процента, нефти шестнадцать. Насосы всех обводненных скважин работают сейчас на полную мощность. И если притока посторонней воды в зоны этих скважин не будет, тогда все они вскоре перейдут на чистую нефть.
— Так именно и будет! — вмешался в разговор Трофимов.
— Алексей Петрович, вас к телефону, — сказал диспетчер.
— Я слушаю. Уменьшается? Замечательно! — Трофимов положил трубку. — Товарищи, звонил Козлов от геофизиков. Он говорит, что зона обводнения уменьшается. Скоро можно будет начать нагнетание воды за контур.
Прошел еще час. Нефти в скважинах обводненной зоны стало больше, воды — меньше.
— Пора, — сказал Трофимов.
Диспетчер замкнул рубильники нагнетательной станции.
Зарубин с любопытством наблюдал за поведением многочисленных приборов. Судорожные колебания стрелок и самописцев указывали на первую волну давления, прошедшую по нефтяным пластам. Постепенно движения стрелок стали устойчивыми.
Члены комиссии с волнением следили за показаниями приборов. Алексей Петрович, волновавшийся не меньше других, внешне казался спокойным. Когда показания приборов стали устойчивыми, он повернулся к диспетчеру:
— Пора закрыть эксплуатационные скважины и начать нагнетание газа в нефтяную зону.
Через несколько минут снаружи донеслись приглушенные, но частые постукивания компрессоров нагнетательной станции.
К вечеру пробный отбор нефти показал увеличение ее притока к скважинам. Но давление у забоев скважин было еще небольшим. Некоторые скважины давали чистый газ.
— Придется несколько деньков постоять, — сказал Трофимов директору промысла Гасан-Нури.
Но директора это замечание не огорчило. Повеселевший Гасан-Нури уже прикидывал в уме, когда промысел сможет выполнить годовой план. Закончив подсчет, он посмотрел на Трофимова и Кириллову, стоявших рядом.
— Какие вы молодцы! — растроганно сказал он. — Вы вылечили промысел. Олечка, дай я тебя расцелую, — и Гасан-Нури шагнул к Кирилловой, которая, смеясь, выбежала из диспетчерской.
* * *
Возвращался Алексей Петрович в Приморск, когда на землю уже спустилась ночь. С грустью посмотрел он на пустое сиденье рядом с собой — Ольга задержалась на промысле.
Проехав вдоль морского берега до Соленого мыса, он не повернул вправо, куда уходила дорога, а по песчаной отмели проехал метров триста вперед, остановил машину под скалистым обрывом, погасил свет и выключил мотор. Пройдя пешком еще метров тридцать, он оказался возле двух больших камней, образовавших как бы естественное кресло. Это было его излюбленное место. Усевшись на эти камни, он с наслаждением затянулся папиросой. У ног плескалось море, легкий ветерок, поднявшийся к вечеру, освежал лицо. Далеко в море мерцали созвездия огоньков, — это светились морские эстакадные островки, с которых бурились морские скважины в прибрежной зоне.
