— Нет, это ты, Александр Емельянович, зря. Учился он хорошо. А вот только зря ты стерпел, когда он тебе за девчат челюсть набок свернул, — умышленно напомнил Белоцерковский своему приятелю старую обиду.
— Борька! — в голосе Родионова послышались угрожающие нотки. — Не говори мне об этом… Я еще с ним рассчитаюсь! За мной не пропадет!
— Только ты не упускай момента. Сейчас ситуация самая подходящая. И тогда его песенка будет спета, а ты будешь первым заместителем у Воронина, главным инженером. А там, кто его знает, — усидит ли на своем тепленьком местечке и Воронин. Чем ты хуже его? Только ты, Александр Емельянович, меня не забудь.
— О чем разговор! Конечно. Выбирай, что хочешь: хочешь, на мое теперешнее место, хочешь, главным инженером или управляющим любого треста. А Трофимова я назначу дежурным слесарем на самый отстающий промысел. Ха-ха-ха!.. И тогда посмотрим, чья будет Кириллова! А сейчас давай выпьем.
— Сочту за честь…
На другой день вечером Белоцерковский принес на квартиру Родионову длинную кляузу, которую тот подписал.
— А ты знаешь, Борис, я говорил с Ворониным. Он приостановил закачку воды на Светлых озерах. — Родионов торжествующе посмотрел на Белоцерковского.
— Мало. Надо добиться полной отмены приказа.
— Постараюсь. Ну, вот что. Ты это отправь сегодня же. — Родионов указал на кляузу. — А мне сейчас некогда. Иду в театр. Знаешь с кем?
— С ней, с Кирилловой?
— Конечно. Все в порядке.
— Поздравляю!
В подавленном настроении вернулась домой Ольга. Бросив на диван сумочку, она задернула штору на темном окне и, сбросив туфли, по привычке с ногами влезла в стоявшее у письменного стола широкое мягкое кресло. Машинально выдернула из головы шпильки. Тяжелый пучок развалился — две большие косы скользнули на спину. Ольга почувствовала, как сильно устала она за этот сумасшедший день. Девушка долго сидела в раздумье. Двигаться больше не хотелось, но мысль о завтрашнем дне волновала Ольгу. Все ли они подготовили к испытанию атомных холодильников? Еще и еще раз она пыталась продумать все от начала до конца, но не могла. Другие мысли волновали ее, не давали сосредоточиться на предстоящих завтра испытаниях, вызывали злость и возмущение. Днем, в разгаре работы, Ольге позвонил председатель комиссии, приехавшей из министерства по заявлению Родионова, и попросил зайти. Оторваться от дела она не сумела, но кляуза Родионова, о которой она узнала из разговора с председателем комиссии, так возмутила и расстроила ее, что продолжать работу с прежним увлечением она уже не смогла. «Спасибо еще Тане Березиной и Ашурбеку Ахундову, — думала Ольга, — прямо перед ними стыдно — они всё сегодня сделали за меня. Но хорош же этот Сашка Родионов! Вот до чего дошел!» Ольге было так тяжело, будто кляуза была написана не на Трофимова, а на нее.
