— Я этого не замечал.
— А что ты вообще замечал?! — Рявкнул Афанасий вскакивая. А потом обреченно махнул рукой и безвольно осел на лавку. — Ты как безумец… как одержимый бегал со своей Империей. Так, словно ты бессмертный… словно ты будешь жить вечно. Я и так, и эдак пытался с тобой поговорить. Показать, что все катится в пропасть. Но ты не хотел слышать… видеть… и понимать. Просто не хотел. Для тебя это все было слишком малозначительно.
— Вздор! Когда я понял, что упустил воспитание Ярослава, я занялся Всеволодом.
— И много ты им назанимался? — Горько усмехнулся Афанасий. — Он умный. Да. Начитанный. Образованный. Аналитик хороший. Но он… не Император. Он пассивен и излишне осторожен. Он перепуган историей с Ярославом. Ты хоть знаешь, что он до сих пор не может оправиться от той психологической травмы? Он боится… до ужаса боится. Как он будет править? Вот сдохнешь ты. И что дальше? Все вокруг держится только на тебе. Ты гвоздь! Сдохнешь — и все. Крышка! Все сложится как карточный домик.
— Не сложилось же.
— Так все знали, что ты жив. Что наблюдаешь. И работали как обычно бегая к тебе за консультациями. Цирк! Ты отказался прямо отвечать, так они тебе докладывали новости и следили за реакцией. За мимикой, за взглядом, за жестами. И на основании этого давали советы Всеволоду. Ты умрешь — и все. Ты слишком их всех подавил. И сына… и этих…
— Стрелял в меня ты зачем?
— Больно было?
— Больно.
— Может хоть сейчас думать начнешь, почувствовав запах смерти. Сколько тебе лет уже? Бессмертный ты наш! — Воскликнул Афанасий. И опрокинул в себя кружку пива. Взял еще одну. И ее тоже опрокинул. Вытер лицо ладонью. Мрачно посмотрел на Императора. И потянувшись к бидончику, присосался к нему. Пил жадно. Быстро. Словно кто — то у него его сейчас отнимет. Но весь выпить не смог. Много.
— Нападение на гнездо зачем организовал?
— Затем же, — поведя слегка помутневшим взглядом, произнес Афанасий. — Чтобы протрезвел. А тебе — плевать. Хоть кол на голове теши. Воспринял как что — то обыденное. Повседневное.
— Сам организовал?
— Зачем? Просто чуть — чуть помог. Генрих и рад.
— Он знал, с кем работает?
— Если бы знал, то не решился. Сообразил бы, что мне такие цирковые номера не нужны, пожелай я тебя убить. Просто я чуть — чуть помог его людям. Генрих — умная скотина. Ты его слишком недооцениваешь. Ты в курсе, что это он своего братика убрал?
— Генрих? — Удивился Николай Александрович, подавшись вперед. — А чего раньше не говорил?
