— Вероятно, вы правы, наше прощание с балом не останется незамеченным, и утренние газеты выйдут с описанием нашего почти скандального ухода. Поэтому позвольте пригласить вас на этот вальс.
Они начали танцевать, и Катрин Кольери заметила, что с ней танцует не новичок, а Боксон в который раз возрадовался своей привычке посещать дансинги при любом удобном случае.
В танце Боксон едва касался Катрин, как бы боясь оскорбить её грубым прикосновением. И она заметила, что ей это приятно. Потом танец закончился, и появился Данжар, который дерзнул увести Катрин от Боксона, но получил от них совместный отпор. Осмыслив ситуацию, журналист задумчиво изрек:
— Если вы влюбились друг в друга, то я не завидую вам обоим…
…Катрин села в голубой «шевроле-корвет», а Боксон подошел к её «мерседесу» и рассказал шоферу и сидящему рядом с ним телохранителю певицы маршрут и цель поездки, чем очень удивил обоих — обычно приятели Катрин Кольери будто соревновались в создании трудностей для охраны. А Боксону же, попросту не нужны были такие дешевые претензии на независимость.
Они успели приехать в кафе «Монбельяр» до закрытия. В небольшом зале было занято всего два столика: за одним сидела пара влюбленных, за другим четверо мужчин играли в белот.
Хозяин кафе, бывший сержант Иностранного Легиона, эльзасец Жак Миллер неподдельно обрадовался появлению Боксона:
— Чарли, ты всегда приносишь удачу!
— Я сам удивляюсь этому, Жак, но, похоже, ты прав. Когда-то у тебя были самые лучшие в мире круассаны. Как сейчас?
— Шарлотта по-прежнему командует на кухне, и недовольства клиентов я не слыхал.
— Тогда прибавь к круассанам чай по-русски.
— Что такое чай по-русски? — спросила Катрин, когда Миллер отошел выполнять заказ.
— Это крепкий горячий чай с армянским коньяком. Говорят, хорошо греет в сибирские морозы.
— Чарли, можно тебя на секунду? — отозвал Боксона подошедший Жак. — С тобой Катрин Кольери? — спросил он шепотом, и получив утвердительный ответ, опять скрылся на кухне.
— Круассаны на самом деле восхитительны, — оценила Катрин.
— Я никогда не лгу красивым женщинам, — отозвался Боксон.
— Простите, можно ваш автограф? — попросила вышедшая из кухни Шарлотта, жена Жака Миллера, протягивая журнал с портретом певицы на обложке.
— Что вам написать? — спросила Катрин.
— Что хотите, ведь мы вас любим и ваше появление здесь — такая честь…
— Тогда я напишу: «Шарлотте Миллер с благодарностью за чудесные круассаны!»
— Прекрасно, мы повесим это в рамке на стену!
