С колокольным звоном и сам ритм жизни города резко ускорился. На улицах появились спешащие люди, некоторые владельцы лавок торопливо закрывали ставни окон.
Клаус Биргер, молодой оруженосец барона Эрика фон Розендена, чудом уцелевший в ночь восстания, теперь бродил по улицам грязный и оборванный. Победу горожан в восстании он полагал величайшим несчастьем, а то обстоятельство, что ему удалось уцелеть, считал позором для себя. Он видел только один способ смыть этот позор.
У дома Густава Паулица собрались видные граждане, озабоченные члены магистрата, городской шультгейс. Паулиц вышел из дому, и все приветствовали его встревоженным гулом.
— Спокойно, господа, — провозгласил Паулиц. — Оснований для беспокойства нет! Еще накануне я послал к его светлости господина Брюнинга с докладом обо всем происшедшем. Я уверен, что герцог примет справедливое решение.
— Следует ли нам закрыть ворота? — спросил кто-то.
— Ни в коем случае! — заявил Паулиц. — В данной ситуации мы не можем бросать вызов герцогу.
И тут, пробравшись вдоль стены, Клаус Биргер выхватил кинжал, страшно закричал и, кинувшись на Густава Паулица, ткнул его в живот.
Была минута оцепенения, в течение которой Паулиц, схватившись за рану, тяжело вздохнул, все замерли, а Биргер затравленно озирался. Потом Паулиц пошатнулся, упал на колено и свалился на бок. Все закричали в ужасе. Шультгейс Георг Шеффер выхватил меч и решительно рубанул молодого оруженосца, испуганно закрывшегося руками.
Страха пока не ощущалось, хотя напряжение росло. Народ по улицам бежал к городским воротам, но скорее для того, чтобы присутствовать при событии, а не для принятия каких-то экстренных мер. Бежали со всеми, зараженные общим беспокойством, Саша, Олег и Марина.
Ворота были открыты, и огромная толпа горожан стояла на въезде в город, рассматривая издали лагерь герцога, раскинувшийся по другую сторону реки.
На стене, среди выстроившихся городских стражников, расхаживал Коля Затейкин, и друзья поднялись к нему.
— Они думают, что герцог их простит, — ругался Коля.
Олег меж тем восхитился панорамой и стал устанавливать штатив. Стражники наблюдали за ним с опасливым интересом.
— Они направили делегацию, — сообщил Коля. — Будут настойчиво просить прощения. Идиотизм какой-то!..
Саша поднес к глазам свой маленький японский бинокль. Он увидел выстроившиеся ряды рыцарской конницы, увидел пеших копейщиков, стоявших колонной. Герцог сидел на коне, окруженный верховыми приближенными, а из лесу выезжали и останавливались неподалеку телеги и повозки. Там уже прохаживались какие-то дамы, неизвестно для каких целей увязавшиеся с военным отрядом.
