В это время в другой комнате ратуши, поменьше размером, устроились на деревянном диване Марина с Колей. Они заперлись там для того, чтоб тайно перекурить, не привлекая к этому излишнего внимания местного населения.
— Прием мне нравится, — заявил Коля, удовлетворенно похлопывая себя по животу. — Кормят на убой.
— Потому что мы здесь представляем герцога, — сказала Марина, прикуривая свою сигарету. — Не знало, как бы нас встретили, появись мы здесь без барона.
— Сожгли бы на хрен, — хмыкнул Коля.
— Странно, да? — сказала Марина задумчиво.
— Чего странно?
— Все это, — сказала Марина. — Другое время, другие люди…
— Нормально, — сказал Коля, пожав плечами. — Когда мы в прошлый раз в Анголу мотались, там куда напряженнее было.
Марина усмехнулась. Сопоставление Анголы с европейским средневековьем показалось ей забавным.
— Ты на Сашку молиться должен, — сказала она, стряхивая пепел в бумажный кулек.
Коля хмыкнул, ехидно улыбнувшись.
— Был бы у меня такой папа, — сказал он, — я бы вообще на Луне натуру бы заказывал.
Марина глянула на него с сожалением и произнесла со вздохом:
— Ты тоже.
— Что, тоже?
— Ему все завидуют, — сказала она. — При чем тут папа? Через папу тоже надо было пробиться! Это же уникальный случай!..
Она затушила окурок о ручку дивана и поднялась.
Коля хотел ей возразить, но передумал и лишь пожал плечами.
Меж тем в соседнем зале потушили свечи, после чего при мягком жужжании проектора экран вдруг засветился, и на нем появился цветочный горшок с ростком. Заиграла музыка, льющаяся из магнитофона. Все ахнули. А когда росток в горшке зашевелился и стал на глазах расти, по собравшимся пробежал возбужденный гомон. И вот уже на экране распустилась, шевеля лепестками, пушистая алая роза.
Появился юноша, который сорвал эту розу и преподнес ее прекрасной девушке. Девушка совершила в ответ плавный реверанс, юноша предложил ей руку, и они стали танцевать.
Бургомистр перекрестился с раскрытым от изумления ртом. Собравшиеся в зале уже говорили возбужденно, в полный голос. Отовсюду слышалось: «Чудо! Неслыханно! Невероятно!»
Экран погас, музыка затихла.
— Зажгите свечи! — произнес Саша громко.
Все взволнованно обсуждали увиденное, но большинство зрителей, кроме жестов и междометий, ничего не могли произнести. Растерянные и возбужденные горожане выходили из зала, покачивая головами и переглядываясь.
Стоя в коридоре, неподалеку от выставленных рыцарских доспехов, Марина и Коля наблюдали за ними, посмеиваясь. Они уже не впервые встречали такое восприятие кинематографа и невольно чувствовали к этим людям долю снисхождения. Среди прочих зрителей был и Густав Паулиц, геймбург нового города — увидев Марину, он шагнул к ней.
