— И что же вам сказали? — Шадрин чувствовал, как в горле у него пересыхает.
— Тут я немного дал маху. Пошел к руководству с намерением положительно решить вопрос вашего нового назначения и, черт меня дернул, сказал, что вы не сработались с Богдановым. Характерами не сошлись. Это у нас не считается криминалом. Думал, как лучше, а получилось наоборот. Начальник тут же снял трубку и позвонил Богданову. Уж что тот говорил — одному богу известно.
— Интересно, куда же вы все-таки меня хотели направить? — нерешительно спросил Шадрин.
— В Свердловский район, старшим следователем. Там нужны грамотные ребята.
— Ну, а сейчас куда мне?
Инспектор поврежденной кистью руки провел по лицу, словно стирая с него налипшую невидимую паутину, и кисло сморщился:
— Подождите с месяц, потерпите. Начальник собирается в отпуск. Может быть, без него что-нибудь придумаем. А вообще обещать трудно. Богданова перешагнуть нелегко. Когда-то, в старые добрые времена, все дороги вели в Рим. Сейчас дороги всех прокуратур Москвы ведут к Богданову. Он ворочает кадрами.
— Нелегко ждать. Почти невмоготу.
— То есть?.. — инспектор вскинул на Шадрина глаза, в которых всплеснулось что-то по-детски наивное. Сразу он не мог понять — в чем состоит чрезвычайная степень трудностей у Шадрина.
— Зе́мли, поместья и все прочие леса и угодья проиграл в карты вместе с крепостными душами. Оброка и податей никто не платит, проценты в банках тоже не растут… Вот уже месяц пребываю на полном пансионе у жены и тещи. А все тещи…
Гудошников не дал Шадрину закончить фразы. Расхохотался так звонко и так чистосердечно, что, казалось, стеклянные подвески люстры под высоким потолком слегка заколыхались. Встал, вытер кулаком слезы, выступившие от смеха, и протянул Шадрину руку:
— Заходите через месяц. Перед этим позвоните. Вот мой телефон. — Ловко выхватив безымянным и средним пальцами лощеный листок из картонной коробки, стоявшей на столе, он записал номер телефона и протянул его Шадрину. — Только наперед учтите, в этом кабинете сидят нас двое. Мой старший коллега, — инспектор взглядом показал на стол у окна, — сейчас болен. При нем на всякий случай воздержитесь говорить о податях и оброках. Он не понимает и не любит шуток.
— Наверное, ваш коллега, как и Богданов, не видел, как горела Варшава, — шутливо сказал Шадрин.
— И как на Бородинском поле в октябре сорок первого умирали за Родину солдаты, — в тон Шадрину продолжил инспектор, провожая его до двери.
