Сыпанул ложку с горкой, кинул рафинада, залил кипятком и стал ждать, когда остынет. Стало жутко интересно – какой же у него вкус, давно не пробованный и забытый. Совсем как у советского мороженого. Кофе, твою мать, растворимый кофе, был ведь показателем успеха, вот такие дела, м-да. В восьмидесятых – показатель одного, в девяностых – того же, но чуть иначе. В моем пропавшем «сейчас» кофе, наконец-то стал просто кофе. А здесь и чуть позже…
Несомненно, растворимым порошком тогда, в наши лихие девяностые, упивались не все. Вполне хватало любителей не только молотого, но в зернах, перерабатываемого в труху самостоятельно и завариваемого с особым удовольствием. У имевших хороший заработок даже стали появляться кофеварки как в американских кинофильмах, где черная густая жидкость постоянно стекала в прозрачные колбы-кувшины, а крутые копы, в участках, полных Мела Гибсона, Денни Гловера и даже Робокопа, глотали ее литрами.
Но… Но в основном на российских кухнях, равно как в комнатах общаг, стояли самые обычные жестянки. Чаще всего Café Pele, с мелким коричневым порошком, изредка, возникая к девяносто пятому все реже, полки магазинов вдруг наполнялись вот таким же Café Casique, как привет из старого-доброго СССР, с его дефицитом. Время Нескафе еще только начиналось, а красные кружки еще были нам незнакомы.
Самое главное крылось в другом. Кофе стало много, его не нужно было искать и из показателя состоятельности продукт потихоньку уплывал, став совершенно массовым. Здесь, в восьмидесятых банка кофе есть вполне вменяемая валюта для натурального обмена с нужными людьми. Так и было, как не хотелось бы сказать о жизни в Союзе, полной только хорошего, газировки из стакана, честных ментов и добрых людей на каждом шагу. В СССР хватало разного, пусть и положительного имелось немало.
Но речь не о том.
Производители никак не желали терять рынок, и на замену порошку к нам пошел инновационный гранулированный растворимый экстракт сушеных тараканов напополам с активированным углем. Марок типа Бушидо или Давидофф тогда не наблюдалось, но всякие прочие появились как грибы после дождя, от Чибо до прочих, всем своим видом говорящих о двух вещах: относительном достатке и его же, хозяина банки, дурости, тратящегося не ради удовольствия, а чтобы что-то там доказать.
Пакеты «три в одном» появились в моей жизни одновременно с почти закончившимися поездками на соревнования по баскету. Хотя первый кофе в пакетике мне перепал в начале девяносто третьего, когда мама, еще работавшая в разваливающейся ОРСовской системе принесла десять-пятнадцать крохотных черных пакетиков из Венгрии.
