– Спасибо. Будете?
– Иди давай, – он махнул рукой, – с утра разбужу, не стану надеяться, что сам встанешь.
– Хорошо.
Из темноты вдруг возникло еще более темное пятно, превратившись в собаку. Большая помесь овчарки с кем-то встала и заинтересованно покрутила ушастой мордой. А из темноты, переваливаясь, выкатились несколько плотных комков с хвостиками.
– Найда, иди спи! – буркнул сторож. – Опять голодная, что ли? Смотри, сейчас попрошайничать станет, мясо почуяла. И так сегодня обожралась, еле ходила.
– Кормит же. – я улыбнулся, глядя, как самый нахальный щен уже нюхает мои кроссовки, а его мамка, сев на задние, спокойно рассматривает меня.
– Эт да.
Я кивнул и пошел в сторону качалки. Подумал и причмокнул, хлопнув по бедру. Умница кормящая мать-героиня все поняла и потрусила следом. Остатки колбасы в моем рюкзаке ночь-то переживут, а потом? Не пропадать же добру, правильно?
Качалка, как утомившись за день вместе со спортсменами, мирно спала. Фонарь за решётчатым окном заливал её голубовато-белым светом и до кабинета добрался ни разу не споткнувшись.
Найда оказалась собакой воспитанной, колбасу вежливо обнюхала, лизнула ладонь и забрала её только когда положил на крыльцо. Махнула хвостом и убежала к своим, уже начавшим поскуливать, отпрыскам. Всегда любил мохнатых и никогда не имел собаки, вот ведь. А они, в свою очередь, всегда любили в ответ. Это вам не коты, эти любят честно и в ответ, преданно и без предательства.
На командирском столе меня ждала ещё пара сюрпризов: банка кофе и эмалированная кружка, с ручкой, обмотанной толстой ниткой чтобы не обжигаться. Под ней лежала записка.
«Кружка тебе, говорят, что нет. Здесь до среды не рисуйся, директор стадиона изволит нервничать, когда видит незнакомые рожи. Сахар в шкафу».
Чувство было знакомым и приятным. Дома оно в последнее время стало встречаться чаще, также, как связь с её Вайберами и Ватсапами урезали расстояние между теми, с кем с возрастом общаешься все чаще. С теми, кто тебе не брат, не друг, а что-то иное, большее, чем кровное родство.
В свертке оказалась хорошо прожаренная говядина, несколько краснобоко-тугих редисок и два огурца с зеленым луком. Просто, вкусно и вроде бы обычно, вроде бы…
Командир афганцев знал цену простым вещам, как и все они. И я знал, сходив в армию. Иногда оно сильно мешало, иногда помогало. Я включил чайник, взял кружку, крутя в руках и рассматривая. В детстве они всегда были рядом, потом появились на службе, потом снова пропали. Стальные и с эмалью, да.
