— Я менеджер Козырева, — сказал Феоктистов.
— И? — ответил борец.
— Хотел узнать, будут ли у вас вопросы к нему.
Митин погрыз кончик шариковой ручки, глядя в одну точку. Потом продолжил писать.
— Сейчас закончу протокол. Потом поедем в отдел. Вопросы есть. Много вопросов.
— И это надолго?
— Как получится. Возможно, до утра.
— Но послушайте, — сказал Феоктистов. — Утром самолёт. Лев Сергеевич должен отдохнуть. Выступление было очень тяжёлым. А ещё это…
— Сочувствую, — пробормотал Митин, расписываясь. — И готов пойти вам навстречу. Криминала, похоже, никакого нет. А артист ваш наверняка ничего не видел.
— Он не артист. Он этот… как его… Чёрт, я уже слова забываю от нервов!
— Так что, по большому счету, нет никакой нужды его допрашивать. Мы же не формалисты. А прогрессивные люди.
Феоктистов достал бумажник. Наличности было несколько сотен.
— Можно на карту, — сказал Митин и протянул листок с номером.
Потом они оба достали смартфоны. Тур-менеджер сделал несколько манипуляций. Капитан проверил поступившую сумму и выпятил нижнюю губу.
— Боюсь, половину ночи всё-таки придётся провести в отделе, — сказал Митин.
Феоктистов снова достал смартфон. Митин проверил.
— Отдыхайте, — сказал он. — Тяжёлый же был вечерок?
— Да уж, да уж.
Женя вернулся в гримёрку. Девица сидела у Козырева на коленях, а тот гладил её ноги.
— Всё нормально, можем ехать, — сказал Феоктистов. — Пришлось мусору отстегнуть за это.
— Звони водиле, пусть к чёрному ходу подъезжает, — ответил Козырев. — И пойди, встреть его.
— Хорошо, сделаю.
Митин, переступив через ноги покойника, вышел из подсобки. У главного входа под табличкой «No smoking» курил сержант из патрульно-постовой службы, пуская дым в ночное небо.
— Труповозка приехала? — спросил Митин.
— Неа, — ответил сержант. — Смотрите, какая луна сегодня. Прям хоть вой.
