— Готовь триста тысяч, — сказал Бобровский. — Сегодня. Иначе я никогда не выпишусь из квартиры. И никуда не уйду. Вы меня оттуда пулемётами будете выгонять, миномётами выстреливать.
— Ты что городишь? — спросил Никита.
— А ещё я твоих строителей вышвырну.
— Но я им забашлял уже аванс! — крикнул Никита. — Это не честно. Зятёк, сука! Ты что творишь?!
— Триста тысяч. Триста тысяч. Сегодня. Триста тысяч. Дошло до тебя?
— Кто? Какая блядь тебя этому подучила? — спросил Никита.
Бобровский нажал отбой. Встал, подпрыгнул, подтянулся и ловко перемахнул забор. С этой стороны был парк. Он зашагал по грунтовой дорожке. На ней были заметны следы автомобильных шин. Здесь они ехали. Наверняка у них была при себе лестница. Ворона всё видела. Но ничего не скажет, мразь. Может, её подкормили? Бобровский оглянулся и отчетливо разглядел серую пернатую тушку среди ветвей. «Вот, ладно, обойдусь без тебя, — подумал он. — Ты мне не помощница. Деньги возьму у Никиты. Верну Настю. Потерпи, милая, скоро всё будет хорошо, опять ляжешь в землю, никто тебя не потревожит».
Раз — кирпич, два — кирпич, три — кирпич. Точно, девушка. Вот и халат уже хорошо видно. Много навалило на спину и голову. Надо разгребать. Темно. Витя, ты где? Ладно, не надо, я сам справлюсь, сам откопаю. Сам откопаю. Сам её откопаю. Вить, это ты? Подожди, помоги мне. Вить, ты не понимаешь, надо ее похоронить по-человечески, Витя…
…Кто-то осторожно шлёпал его по щекам. Потом на голову и за шиворот полилась вода. Бобровский открыл глаза и увидел грязный асфальт прямо перед носом.
— Очнулся, — сказал кто-то тихо.
Бобровский попытался встать, но смог только сесть. Сильно кружилась голова. Он был на автобусной остановке. Женщина лет пятидесяти в сарафане протянула бутылочку воды.
— Попейте, — сказала она. — У вас тепловой удар. Обезвоживание. Я медсестра.
— Может, ему мятную жвачку пожевать? — спросил какой-то парень.
— Пейте воду.
— Спасибо, — сказал Бобровский и поднялся. Покачнулся, но не упал.
Он отпил из бутылки теплую негазированную воду. Последнее, что запомнилось — как перелез через забор кладбища и двинул по парку. Дальше темнота. Если смерть такая же, это не страшно.
— Вы подошли и сразу упали, — сказала женщина в сарафане. — На кладбище были?
Бобровский чуть заметно кивнул.
— Я тоже с кладбища. Ой, вон автобус едет, — сказала она.
