Кристина с трудом проснулась и долго не могла понять, что её разбудило. Перед тем как лечь, она проглотила таблетку фенобарбитала. В комнате было темно. По прикроватной тумбочке, светя экраном, ползал смартфон. Кристина сдвинула вправо зелёный значок и поднесла трубку к уху.
— Я слушаю, — сказала она.
Таблетка всё ещё действовала.
Никто не отвечал.
— Говорите, я слушаю… Сука!
Она вытащила из уха резиновую затычку и тут же услышала ор Игнатьева.
— Ты где, блядь, шляешься, долбаная сука?
— Я дома, — сказала Кристина.
— У кого дома?
— Здесь, у себя.
— Я уже час стою под дверью и звоню, — сказал Игнатьев.
— А, я спала, не слышала.
— Ой, блядь, как мило! И что дальше?
— Что?
— Ты мне дверь откроешь, твою мать? Или как?
Кристина выпуталась из влажной простыни и, держась за стену, вышла в прихожую. Перед глазами всё плыло. Однажды она выпила подряд три бутылки брюта. Ощущения были схожие. Она открыла дверь. Игнатьев вошёл, волоча за собой баул высотой метра полтора. Горловина была туго затянута. Кристина вспомнила, что такие же баулы носят с собой хоккеисты. Лет пять назад её возили на базу хоккейной команды. Ночью. Игроки отмечали какую-то победу и заказали шлюх. Двадцать хоккеистов с тренерским штабом против семи проституток. Казалось, ночь будет длиться вечно. На следующее утро её трясло. А потом Кристина обнаружила, что её тело разрисовано чёрным маркером. Игроки оставляли свои ценные автографы.
Игнатьев закрыл дверь и выдохнул. От него опять воняло. На этот раз не мочой. Но чем-то отвратным.
— Ты в помойке рылся, что ли? — спросила Кристина.
— Заткнись!
Он открыл дверь кладовки и затолкал туда баул.
— Пусть у тебя полежит несколько дней, — сказал Игнатьев.
— А что там?
— Моё шмотьё. Ничего ценного. Я в душ.
Кристина вышла на кухню, села на табуретку и закурила. Голова закружилась сильнее. Её стало тошнить. Она потрогала живот. Этого только не хватало! Надо бы сходить к врачу. И не затягивать с этим. Как же она устала от абортов. Закончится всё это когда-нибудь?
Игнатьев вышел из ванной, напевая песенку.
— Здорово, начальник, у нас тут котлетки, с макарошками и пюре-е-ешко-о-ой…
— Я очень устала, — сказала Кристина.
— Да ты это всё время повторяешь. Не волнуйся. Я ухожу уже. Отдыхай.
— Правда?
— Правда, правда. Только обсохну чуток. Сделай чаю пока.
Он сел, достал смартфон и улыбнулся так широко, что, казалось, рожа сейчас треснет посередине.
