— Никита, — позвал Бобровский. — Ты про Настин кредит что-нибудь знаешь?
— Какой кредит?
— Значит, не знаешь?
— Первый раз слышу, старина, первый раз слышу. — Никита посмотрел на Бобровского ясными голубыми глазами. — Я Настю очень любил, ты знаешь.
Бобровский в этом сомневался.
— Но общались мы мало, старина, мало общались. У меня семеро по лавкам, работа, то, сё, пятое, десятое. Да и у вас своя жизнь. Глянь-ка, что творят!
Помощник следователя проник в квартиру, но угодил в ловушку. Полуголая баба приковала его к батарее наручниками. Стащила с него штаны.
— Мне звонили коллекторы, — сказал Бобровский. — Это они меня избили. Я не знаю, что делать.
— В милицию иди, — сказал Никита. — Это рэкетёры. Побои надо снять. И заявление в ментовку. Ты прям как маленький.
Полуголая баба била помощника следователя плетью.
— Ладно. Посмотрим.
— Ты в понедельник съезжаешь? — спросил Никита между делом.
— Получается, так, — пробормотал Бобровский.
— Нашёл, где устроиться? Вообще какие планы?
— Не нашёл. И планов нет.
— Я тебе помогу. Есть вариант.
— Правда?
— У меня есть подвязки.
— Подвязки? — переспросил Бобровский.
— Ну подвязки, завязки, связи. Запиши адрес. Это то, что тебе надо.
— Серьёзно?
— А с чего бы мне шутить, старик? Ручка есть?
Бобровский взял со стола авторучку. Это была Настина авторучка. Она лежала всегда рядом с ноутбуком. Никита продиктовал адрес. Бобровский записал на титульной странице книжки. Настиной книжки. Она тоже лежала рядом с ноутбуком. И называлась «Ты можешь!». Бредовое какое-то название, подумал Бобровский.
— Съезди туда обязательно, — сказал Никита.
— А что мне сказать?
— Кому?
— Тому, кто там будет.
— Сам всё поймёшь. Это же не загадка и не шутка, старина. Там тебе помогут.
Никита встал.
— Время позднее, пойду.
— Хорошо.
— У тебя в холодильнике шаром покати.
— Куплю что-нибудь, — сказал Бобровский.
— Правильно. А то ты тощий, как палка.
Никита надел кроссовки.
— Знаешь, в чём сила?
— В правде? — спросил Бобровский.
— В еде. Это топливо, старина, топливо для тела. Для сильного тела. Посмотри на меня. Кто меня остановит?
— Пуля?
— Какая ещё пуля?
— Дура, — ответил Бобровский. — А штык — молодец.
Никита осторожно, чтобы не разрушить своё хлипкое гнездо, почесал макушку.
— Сходи в травму, сними побои. И голову проверь. Наверняка сотрясение. Вон какой фуфел над бровью.
Бобровский дотронулся до лба.
— Чао-какао! — сказал Никита и вышел.
На улице он достал мобильник и набрал номер мамы.
— Чего там? — спросила Лариса Ивановна.
