У Бобровского разболелась голова. Ему захотелось стукнуться головой в оконное стекло и потерять сознание. Герман сказал:
— Ладно. Думаю, мы решим вопрос без эксцессов. Правда? Я вечером позвоню, вдруг уже будут новости. Ты же возьмёшь трубку? Конечно, возьмёшь. Вижу, что возьмёшь. Ну, если что, твой мобильный номер у меня тоже есть. Всё. Я тебя больше не задерживаю.
Бобровский вылез из прохладного салона в душный полдень. Герман его окликнул.
— Мне кажется, мы очень хорошо поговорили, — сказал он.
И улыбнулся.
На самом деле Германа звали иначе. Когда-то он был талантливым молодым юристом и даже послужил в следственном комитете. Герман рассчитывал сделать карьеру, но все надежды сгубил кокаин. Потом он немного поработал адвокатом в городской коллегии. Там никого не смущали его слабости. Даже наоборот. Например, глава коллегии, служивший когда-то в Госнаркоконтроле, и сам был не дурак занюхать пару длинных дорожек после очередного трудового дня. Поработав пару лет, Герман заскучал. Резонансных дел ему не поручали, не хватало нужных связей. Он уволился и организовал небольшую контору по выбиванию долгов.
Герману нравилось его новое занятие, к тому же оно приносило прибыль. Он взял себе в напарники бывшего омоновца Игнатьева, который стал работать под псевдонимом Аслан. А иногда Шамиль или Расул. Игнатьев занимался грязной работой: запугивал, бил, поджигал, заливал дверные замки монтажной пеной, оставлял надписи на стенах домов, в которых жили заёмщики.
Без работы они не сидели.
Выпроводив Бобровского, Герман позвонил партнёру.
— Что у тебя? — спросил Герман.
— Нормально всё, ем сижу, — ответил Игнатьев. — А у тебя? Что этот мудак говорил?
— Ничего не говорил почти, квёлый он какой-то, страшный, явно не в себе.
Герман говорил это и смотрел на Бобровского. Тот брёл по парковке в сторону ТЦ. Того и гляди свалится замертво. Бобровский вдруг остановился, достал из кармана мобильник, что-то прочитал с экрана и двинул дальше заметно бодрее.
— Так, это, давай я ему рандеву сделаю, — сказал Игнатьев.
— С кем? — спросил Герман.
— Что с кем?
— Рандеву.
— Ну расшевелю его. Палец можно сломать. Или бровь оторвать. Я же умею.
— Ешь, — сказал Герман. — Я ему вечером ещё позвоню, если не ответит или будет мямлить хуйню, завтра и займёшься.
— Рандеву ему сделаю, — повторил Игнатьев.
Иногда он казался немного слабоумным.
— А с врачихой ты когда встречаешься? — спросил Герман.
— Да вот сейчас, доем и поеду, как раз у неё смена закончится.
