Пятилетний Ной с краем одеяльца во рту, мнет его неловкими пальцами.
Маршалл прижал ткань к лицу, уткнулся в нее носом. Вдохнул. Ни следа сына, только пыль.
Фигурки и блокнот с незаконченными рисунками, несколько шариков, карточки с черепашками-ниндзя, перетянутые резинкой. В другой коробке лежали полосатый школьный галстук, игрушка в форме клешни, с помощью которой Ной доставал множество потерянных вещей, и фигурка из глины. Он сделал ее на занятии по лепке. Птичка с широко раскрытым клювом. Одно крыло отломилось и лежало на полу.
Маршалл сидел над осколками прошлого целый час. Буря стихла, остался только воющий ветер.
Маршалл гадал, делала ли Клэр то же самое. Сколько часов она предавалась горю, цепляясь за прошлое, не в силах его отпустить? Что было в ее коробках? Он не мог вспомнить, как собирал их, как делил вещи, когда они разъехались пару лет назад. Ему стало больно при мысли, что четыре коробки — это все, что осталось от его сына.
Сколько коробок заполню я, когда умру? Кто заберет их?
Ощущение, которое преследовало его, вернулось. Что-то бурлило. В стенах, в досках паркета у него под ногами. Он не мог избавиться от этого чувства. Нечто тревожное тянулось к нему.
Воспоминания о собственном детстве отогнали это ощущение. Ненадолго.
Маршалл и его друзья шли по мосту Флагман на окраине Джеймсбриджа. Внизу текла река Хантер — теперь только обмелевший ручей. На волосах у них лежала красная пыль, велосипеды с одной стороны нагрелись от солнца. Ребята говорили, что под мостом жил бродяга: когда-то он был миллионером.
Руки его отца, мозолистые, грубые. Запах мотоциклетных выхлопов и пота на его коже, когда по вечерам он садился за стол.
Маршалл размял шею, всхлипнул, поднялся на ноги. Суставы щелкнули. Тело заныло — боль, о которой он и не догадывался. Комната закружилась перед глазами, Маршалл почувствовал, как стены сжимаются. Закрыл глаза. Стало легче. Досчитал до десяти. Он боялся снова открыть их.
Что, если он снова увидит Ноя, окровавленного и шепчущего, с головой, склоненной к плечу под углом в девяносто градусов?
Прекрати, Маршалл. Ты сходишь с ума.
Видения участились. До школьной площадки он видел сына в автобусе, ехавшем по Робсон-стрит. Маршалл пытался убедить себя, что это мог быть кто угодно: потерявшийся мальчик, спящий подросток, возвращавшийся с хоккейной тренировки, но он знал правду. При виде Ноя его затрясло, во рту появился металлический привкус, словно он лизнул сковороду. Эти ощущения возвращались. Они были реальны.