Однокомнатная квартира. Поцарапанный паркет, тонкие стены. Все слышно. В углу гудел компьютер Маршалла в окружении счетов и бумаг. Вместо заставки — слайд-шоу: одна фотография сына сменяет другую.
Ной на ступенях библиотеки, в которой он проводил так много времени, рюкзак висит на одном плече.
Ной-младенец на руках у матери, завернутый в голубое одеяльце.
Тарелки засыхали на кухне. Раковина хрипела, словно прочищала горло.
Маршалл сидел в спальне, завернувшись в плед и склонившись над двумя мятыми картонными коробками. Внутри лежали вещи сына, безделушки, которые Маршаллу не хватило мужества выбросить или отдать. У Клэр где-то есть точно такая же коробка.
Он плакал двадцать минут. Вокруг него громоздились промокшие салфетки — жалкое, бесполезное укрепление. Он никогда не думал, что по кому-то можно скучать так сильно. В мозгу снова и снова прокручивались воспоминания о глупых ребяческих спорах и разногласиях с сыном, о том, как трудно было на него сердиться.
Маршалл вспомнил один случай. Он пришел с работы и увидел, что заднее окно разбито, а Ной с виноватым видом сидит под ним с осколками стекла в руках. Рядом с креслом лежал мячик. Маршалл отдал бы все на свете, чтобы забрать назад слова, которые вырвались у него в тот день.
Он поежился от сквозняка и, хотя Маршалл знал, что это невозможно, почувствовал, как холод исходит от коробок, словно вещи сына высасывали воздух из комнаты. Катышки пыли катались по полу. Занавески колыхнулись. Снаружи сверкнула молния.
Маршалл перевернул коробки и вывалил содержимое на пол. Впервые после отъезда из Сиднея он решил взглянуть на вещи Ноя. В то время он думал, что хуже уже не будет, но ошибался.
Старый плюшевый мишка — мех местами вытерся, набивка грозила вылезти наружу, круглый глаз болтался на ниточке. Маршалл забыл, кто подарил его сыну, просто помнил, что не он. Отложив медведя в сторону, Маршалл потянулся к поцарапанному йо-йо.
Он вспомнил жужжание, которое раздавалось, когда Ной «выгуливал собаку»[3]. Смех, пляска осенних листьев.
— Смотри, папа! Смотри!
Рядом лежало сложенное одеяльце с фотографии на заставке компьютера. Когда-то оно было голубым, но теперь выцвело до белизны с темными пятнышками слюны. Кое-где швы распустились, выпустив наружу старую подкладку, — их покрывали заплатки. Одеяльце Ноя, малышом он повсюду таскал его с собой. Клэр стирала его сотни раз. Маршалл несказанно удивился тому, что оно до сих пор не рассыпалось.