Я еще раз попробовал. Нет, это я пить не буду. Мявка, пришедшая в себя, понюхала из чаши с презрительным выражением на морде и помотала головой в знак отвращения.
– Плохо, Мявка, – сказал я ей. Кошка облизнулась и почти по человечески вздохнула. Мэр отправился побеспокоиться на счет обеда для отряда, а нам пришлось зайти в таверну к кривому Мамалу, оказавшему бойким толстячком со смешно косящими глазами. Косоглазие. Мамал выслушал заказ, заметно поморщился и пошел выполнять заказ.
Мы попили, а за одним поели в ожидании мэра. Оринд вернулся с известием о выданном воинам обеде. Одной заботой меньше.
Вместе с мэром пришел Даррг, напомнив о долге барона. Мы с Мявкой должны спасти город. Я полез в кошелек, чтобы расплатиться.
Мамал, увидев деньги, едва не упал в обморок и залепетал о ненужности оплаты. Мне оставалось холодно улыбнуться. Вмешался Оринд, рассказавший о местных обычаях. Владетели Кларии почему-то предпочитали разорять своих поданных, забирая все необходимое или понравившееся им бесплатно. Из-за этого, кларийцы стремились не богатеть, чтобы не привлекать внимания властьимущих, и жить бедно в полуразвалившихся хибарах.
Надо менять такие обычаи. А то я стану бароном нищих и бродяг.
– Ты считаешь выше своего достоинства брать у меня оплату? – лениво спросил я, придавая голосу тяжелые нотки хозяина, еще не разозленного, но уже выходящего из себя.
Мэр, стоявший рядом, усиленно заморгал. Правильно. Бьют, как говорится, беги, а вот если дают…
Мамал стал меньше ростом и еще косоглазее.
Я не стал усиливать напряжение в таверне, бросил два серебряка и вышел. Поданные мне достались, однако, совсем запуганные.
Мы пришли к храму – большому красивому зданию, около которого уже толпилась толпа народа, неизвестно как узнавшая о предстоящей церемонии восстановления рубина. Хотя, – я бросил взгляд на занервничавшего Оринда, – почему же неизвестно…
Мне был оставлен проход к храму. Вблизи храм выглядел величаво, но запущено. Обваливавшаяся штукатурка, местами разбитая мозаика лучше всего показывали бедность Кларии. Одежда рослого священника, когда-то показывавшая торжество божественной власти, потускнела и кое-где была аккуратно подштопана. Ну это черт знает что! И как Солнцеликий терпит это безобразие?
Жрец, представившись верховным служителем Солнцеликого в Кларии Хетом, повел меня и Мявку в глубь храма. Кошка его очаровала. Как жрец и маг он понимал ее магическую сущность. Если поначалу я опасался, что он может попытаться преградить путь к рубину, то увиденное поклонение перед Мявкой показало мне наивность моей тревоги. Кошку пропустят еще впереди меня.
