Пока слуга ходил, в дверь постучали.
– А вот и мой младший сын Хенрих шевалье Горекский…, – начал герцог и смолк.
На пороге возник знакомый мне красавчик (угрюмая версия). На лице переливался всеми цветами синевы огромный синяк.
Наступила тишина. Взгляды герцога и принцессы скрестились на моем лице. Я сделал скоромную мордашку типа «я здесь совсем не причем, просто гуляю». Принцесса фыркнула, Мявка торжествующе мяукнула. Дамы веселились от комичной для них картины. Зато герцог рассвирепел.
Я уже решил, что моя карьера при дворе завершилась, а из поместья меня банально выбросят, навесив пару шишек и синяков, когда герцог заговорил, обрушившись… на своего сына.
– Я тебе говорил, что ты со своим гонором когда-нибудь попадешь в неприятную ситуацию. Мерзавец! Горе нашей семьи! Что ты сделал?
– Я потребовал, чтобы он мне поклонился.
– Дурак!
– Наша семья настолько знатная, что все дворяне королевства обязаны склонять свои головы, – упрямо стоял на своей позиции красавчик.
– Хорошо, что ты не станешь королем, – облегченно сказал герцог. – Дворяне подняли бы мятеж. – Он обратился ко мне, – как вы удержались от поединка с ним? Он испугался?
– Нет, что вы, – успокоил я его, – он сразу взялся за шпагу и предложил мне дуэль. Но я подумал, что убивать в поместье, где меня так радушно встретили, будет слишком бесчестно.
– Я учился у лучших дуэлянтов страны!
Принцесса засмеялась, Мявка зафыркала. Герцог забеспокоился:
– Сынок, с таким гонором ты проживешь в столице не больше недели. А потом мне придется побеспокоиться о пышных похоронах. Спасибо вам, барон, что вы не стали убивать Хенриха. Окажите еще одну милость, возьмите его в оруженосцы, научите жить в Тиссете. И моя благодарность будет безгранична.
Я скривился. Меньше всего мне хотелось связываться с юным балбесом, нахалом и спесивым красавчиком. Но реакцию герцога я тоже представлял. А уж если сыночек пострадает, то барон Кларии разу же превратиться во врага.
Хенрих скривился не менее криво.
– Хорошо, – сказал я, посмотрев на него. – Но вы должны понимать, что он излишне своенравный.
Герцог согласился:
– Мы избаловали его. Я могу приказать ему подчиняться вам.
– Ну зачем же такие жертвы, – неискренне проникся я сочувствием шевалье. – Вы должны лишь быть готовым к тому, что у вашего сына периодически будут появляться синяки, шишки, ожоги, прочие неприятности, портящие драгоценную шкурку.
– Я убью вас! – ощерился Хенрих.
– Это вряд ли, – холодно усомнился я, – вам, господин шевалье, необходимо сначала научиться жизни. Опыт со служанками сюда не входит.
