– Всё в порядке? – спросила Катрин. – Ты не ранен?
– Ерунда. После драки всегда такое состояние.
– Уже много времени прошло.
– Знаю. Подожди немного. В себя приду. Почти не спал сегодня. Да и вчера одна неприятная вещь произошла. Всё разом навалилось. Отдохнуть бы...
– Нам надо добраться до тракта.
– И без тебя знаю, – я нашёл в себе силы и сдвинулся с места. Мы побрели дальше. Я боялся, что потеряю сознание, или силы совсем меня оставят. Вот так подстава будет!
Катрин взяла у меня фонарь и сообщила, что пойдёт впереди. Я возражать не стал, поплёлся за ней, постоянно спотыкаясь и чуть не падая от усталости.
Не знаю, сколько прошло времени: час, два, три... Всё вокруг было, как в тумане. Казалось, мы целую вечность бродили по этому проклятому лесу. Шли молча. Сил на разговоры не оставалось. Когда пересекали овраг, я оступился и чуть не покатился вниз. Некоторое время сидел в траве на склоне. Была б моя воля, прямо здесь бы и уснул. Катрин снова справилась, как я себя чувствую, а потом терпеливо ждала, пока я ни поднялся.
Спустившись в овраг, оказались у ручья. Я умыл руки и лицо, попил. Даже сил как будто поприбавилось. И снова – в путь.
Катрин шагала вперёд, как ни в чём не бывало, и я не прекращал ей удивляться. Допросы, побои, двое суток в камере – и хоть бы что! Впрочем она не испытывала и десятой доли того, что испытывал сейчас я.
И вот – поле. Повезло. Если есть поле, значит, где-то – дорога, ведущая к ближайшему населённому пункту. В кромешной тьме мы брели по скошенной траве, пока не наткнулись на скирды.
– Короче, будь что будет, а я – спать, – заявил я. – В таком состоянии от меня проку пало. Только не забудь разбудить, если по нам начнут стрелять, – с этими словами я плюхнулся в сено и отрубился.
***
Едва боярин Ярослав Всеволодович закончил утренний туалет и с гладко выбритым подбородком и напомаженными бакенбардами, умытый и надушенный вышел из собственной комнаты, направляясь в столовую, где его уже ждало за обеденным столом всё семейство, прибежал вестовой и сообщил, что пришло срочное письмо из Оханска.
Сказав своим домашним, чтобы начинали завтрак без него, боярин удалился в собственный кабинет. Запечатанный конверт лежал на столе. Ярослав Всеволодович сел на кресло возле камина, в котором потрескивали дрова, сломал сургуч. В конверте обнаружилась вырезка из позавчерашнего номера газеты «Оханский вестник» и короткая записка.
В вырезке сообщалось, что вчера в Оханске возле городского сквера было найдено тело молодого человека, скончавшегося при загадочных обстоятельствах. Личность покойного была установлена сразу: это оказался член семьи Птахиных-Свириных, Михаил, некогда носивший фамилию Барятинских, но после изгнания, перешедший на службу другому роду. Предполагалось, что смерть боярского отпрыска как-то связана с враждой, которая уже давно идёт между Барятинскими и Птахиными.
