«Или укоротить её», – подумал я. Конечно, вешайте лапшу на уши! Убийство семи полицейских – это уже смертная казнь. В любом случае, я сюда не сдаваться пришёл. Мне нужна была Катрин, и я твёрдо намеревался её забрать.
Наконец, я снова оказался под защитой энергетической. Ну и хреново же будет после двух вызовов подряд! Но это – потом, сейчас главное – не тянуть кота за причинное место. Сделать всё чётко, быстро, чисто... Хотя нет, чисто уже не получится.
Я поднялся на ноги. И столкнулся нос к носу с мужчиной в гражданском. Мы одновременно выстрелили друг в друга. Мне, понятное дело – ничего. А он отлетел к двери тамбура, забрызгав её кровью.
Вышел следующий. Он был облачён в ледяной доспех, а из рук торчали два лезвия. Получается, в ОИС тоже служили сильные. Вот это совсем ни кстати! Я не знал, сколько протяну, а надо ещё и с сильным драться.
Я навёл револьвер на бойца. Тот отбил мою руку, и пуля полетела мимо, попытался ударить – я отклонил голову. Клинок прошёл перед глазами. Нырнув, я избежал удара вторым клинком и треснул локтем противника по ледяной кирасе. Бронированный боец влетел в вагон и проскользил на спине по полу. А там стояли два его напарника, оба в гражданском. Они навели на меня револьверы и принялись стрелять. Я пошёл прямо на них, и на ходу выпустил оставшиеся пять патронов. Вначале один сотрудник упал, потом – второй. Полы, стены, решётки на камерах – всё теперь было в крови.
В это время поднялся сотрудник в ледяных доспехах. Я отбросил опустевший револьвер и, разбежавшись, засадил коленом в корпус, отчего боец пролетел ещё половину вагона. Он начал подниматься, но я подбежал и нанёс прямой удар ногой. Осколки ледяного доспеха полетели во все стороны, а сотрудник, выбив спиной дверь, оказался в тамбуре.
Когда я подошёл к нему, мужчина лежал на полу, хрипя и выплёвывая кровь. Должно быть, я сломал ему рёбра и повредил лёгкие.
Заключённые, сидевшие за решётчатыми дверьми, стали невольными свидетелями бойни. Это было плохо. Я не хотел, чтобы меня вычислили по моим способностям, но пара десятков человек видели, что я устроил, и все они, как один, на допросе расскажут о парне, который швырял сильного по всему поезду, словно игрушку. А с другой стороны: никто моего лица не видел. Пусть ещё попробуют доказать мою причастность.
Энергия прекратила действие, и я оказался очень слаб. Вдобавок голова раскалывалась. Применение силы только усугубило ситуацию. Я сел на пол тамбура, глядя, как угасает жизнь в моём противнике. Тошнило. Как же хреново-то... А поезд, как ни в чём не бывало, спокойно громыхал колёсами, неумолимо двигаясь к пункту назначения с кучей трупов на борту.
