— П-понимаете…
— Давай уже на «ты», раз жениться собрался…
Уши опять дернулись.
Да уж… поаккуратней с ним надо, ишь какой впечатлительный. Я же, облизав пальцы, — корзинки были хороши и первый голод вполне утоляли — потянулась за сумкой.
— П-понимаешь… я не п-просто с-скажу, что… что выбрал тебя в ж-ж…
— Жены, — помогла я, вытаскивая сумку.
И Эль кивнул.
— Жены, — он выплюнул страшное слово и носом дернул. Да, запашок от сумки исходит еще тот. Плотную ткань, некогда зачарованную на совесть — отжалела я тогда за нее почти два десятка золотых — покрывала корка грязи, темной крови, слизи, моха… и желтый листик, прилипший к уголку выглядел то ли украшением, то ли утонченным издевательством.
Эль приподнялся.
— Не отвлекайся, — велела я, прикидывая, можно ли это ставить на стол. С одной стороны, чай я попила, пирожные съела, а… с другой, Грете не понравится.
С третьей, на столе периодически громоздились ее пробирки, колбы, реторты и просто кастрюли, содержимое которых было столь же далеко от кулинарии, как я от понимания красоты имперского балета.
— И-извините… извини… я объявлю… — он произнес длинное эльфийское слово. Что-то такое, со светом связанное или наоборот… в общем, дрозды поют понятней.
— Чего?
Эль повторил.
И снова.
И покачав головой, снизошел до пояснения.
Это можно было перевести примерно как «лунный свет, снизошедший на душу, чтобы раскрыть полноту ее звучания», хотя Эль утверждал, что данный перевод и не отражает в полной мере сути термина и уж тем более не способен раскрыть и малого числа оттенков.
Не важно.
Главное, смысл его сводился к следующему.
Эльфы женятся на эльфийках. Эльфийки выходят замуж за эльфов. В общем-то нормальное явление, и потому отягощенное целыми сонмами правил, обычаев и полагающихся по случаю церемоний, которые посторонним казались по меньшей мере странными, по большей — нелепыми. Но не суть важно, поскольку эльфийкой я не была. И до недавнего времени — для эльфов относительно недавнего, ибо обычай «Лунного света» едва-едва разменял тысячу лет, что по меркам светлорожденных суть вовсе ерунда — я могла бы рассчитывать самое большее на роль любовницы.
Временной.
Все-таки продолжительность жизни у наших рас несопоставима.
Однако что-то там произошло.
То ли война, то ли страсть, которую воспели в балладах, но… он полюбил ее, она его, и боги снизошли к молитвам, позволив двум сердцам воссоединиться в вечности.
А против богов и эльфы выступать не смеют.
И отныне, если случится какому эльфу втюриться в существо другой расы, да так сильно, что образумить несчастного не получалось, он объявлял о начале подготовки ритуала, который и должен был разрешить сомнения окружающих.
