В метрах трех ста от нас показался парк, из-за крон деревьев в нем торчали высокие черные монолиты, подобные башням.
— Так, вот, замечал же, что не хоронят пробужденных в обычных могилах? Все в склепах покоятся, да и священники на таких похоронах никак не из обычной церкви приходят.
Честно говоря, не замечал, так как мой отец никогда не считал нужным знакомить своего сына с нелицеприятной стороной жизни и не брал меня на похороны даже тех людей, которых я знал лично.
— Ну так вот, в этих склепах и запечатывают покойных с силой, чтобы такое как здесь, — он широко развел руки, — Не происходило. Сила остается запертой в их телах даже после смерти.
— Но остается вопрос. Что делать с теми, кто был до них? Как в тех могильниках, что уже как полвека назад сгнили? Как ее запечатать? Ту непокорную силу, что уже начала влиять на мир?
Я не знал, что ответить.
— Это самое паршивое во всей ситуации, Марк. Ту энергию уже ничего не удержит. Джина не вернуть в бутылку, из которой он вырвался. — печально ответил мне Родион, — Нужен другой сосуд.
— В смысле?
— В смысле… нужен живой человек, который принимает в себя ту энергию. После чего, этого человека запечатывают в склеп со всей той энергией. Там он живет и мучается, до самой смерти. Тогда нужен будет уже другой человек, что займет его место. Если вовремя не успеть, то случится Прорыв.
— Здесь и до этого было жутко. Но теперь… живой человек годами страдает наедине со скверной? Я бы никому не пожелал такой участи, всё равно что быть похороненным заживо и не умирать. — произнес я.
Старик почему-то резко замолчал и уставившись вперед зашагал чуть быстрее. Мы с Ритой поспешили за ним, хотя женщина тоже заметно поникла и теперь волочила ногами уставившись куда-то в плитку под ногами.
Старик не соврал, прошло минут пять и вышли к небольшому парку, окруженному каменным забором с черными прутьями, на кончиках которых торчали небольшие черные пики. Мы молча прошли через то место, где обычно должны были бы располагаться широкие ворота, и зашагали по дорожке. Внутри парк был усеян массивными монументами, что торчали из земли, словно башни. Их я и видел на подходе.
Мне стало немного не по себе, аккуратно посаженные деревья выглядели так, словно навсегда застряли в середине осени, листья на них пожухли и утратили всякий цвет, но по какой-то причине не спешили падать вниз, трава тоже не могла похвастаться красками и ландшафт больше напоминал болотную ряску, чем лужайку. Мы прошли еще метров сто, и за поворотом показалось большое серое здание. Оно напоминало церковь, с которой сняли всё, что могло бы напоминать о её принадлежности к какой-нибудь из религий. Мою догадку также подтвердила высившаяся над ней башня с пустой колокольней. Все строение снизу окружал еще один забор, только уже не такой симпатичный, как предыдущий. Грубо и наскоро сколоченный из досок, его угловыми опорами служили даже не окрашенные стальные балки, все указывало на то, что он появился здесь относительно недавно. Родион остановился прямо перед ним и мы с Ритой наконец-то смогли его догнать.
