– Нашел, б?
– А как же! И не одного – спички еще тянули, кому сегодня быть моим другом! Едем на улицу Южную, и там уже без этого детского сада про чай и что там еще, дамы конкретно – сначала мы в душ, потом вы, а потом вот, к столу давайте, у нас все накрыто.
– И что, б? Воспользовались вами потом?
– Еще как воспользовались! Насилу ноги унесли!
– Жалко мне тебя даже, б!
– А уж мне-то как меня жалко! Ну и в чем я виноват? Уснул? А кто бы не уснул на моем месте? Ну вот кто, я вас спрашиваю?
– Замполит дивизии, б, утверждает, что кто угодно, б. Просил рассмотреть твой поступок с точки зрения попрания воинской, б, дисциплины и примерно, б, наказать!
– Эх. Воля ваша…
– Ну что? – В центральный зашел командир. – Провел служебное расследование?
– Так точно! Картина ясна, б!
– Кто виноват и что делать?
– Виноваты обстоятельства, б, непреодолимой, б, силы! Так я считаю! А Гришу в Северодвинске на берег больше не спускать, б, под угрозой, б, позорного увольнения с нашего, б, любимого флота!
– Суров ты!
– Но справедлив, б! Все, как вы учили!
– А партайгонессе своему что скажешь?
– Совру, б, что наказали, б. Не в первый раз, чай, за вас, б, партийный грех на душу брать!
– Да мы ценим, – пискнул Гриша.
– Ой, да на хуй бы ты пошел, б! Тоже мне, морской офицер, а трех дней половой ебли не выдержал! Стыдобища, б!
– Так я же не спал почти!
– Тебе двадцать, б, семь лет! Зачем тебе вообще спать?! Не то что мы в свое время, да, б, товарищ командир?
– Да-а-а-а, товарищ замполит! Мы в свое время спали, только когда нас убивало прямым попаданием гаубичного снаряда!
– Это при Цусиме-то? – уточнил Николаич.
– Ты тут еще не выступал, б! Пойдемте, товарищ командир, я одну историю вам вспомнил рассказать, но не при этих!
– Козел ты, Гриша, – буркнул Николаич, вставая к планшету.
– Чего это?
– Того это! Нет бы товарища старшего мичмана позвать! Не прощу.
– Ой, да ну вас!
И Гриша, махнув рукой, ушел в рубку акустиков потому, что там тихо, темно и прохладно – как раз то, что нужно для охлаждения молодого организма после посещения чужого порта и поднятия в нем престижа морской службы.
– Правильно мы с тобой, Эдуард, профессию себе выбрали, – резюмировал Антоныч.
– В каком это смысле?
– Ну вот посмотри на Гришу: ну бедный же несчастный человек, страдающий от своей бесполезности. А мы-то, да? Три дня в говне по колено булькали, руки по локоть в масле, рожи в гидравлике – романтика! Эх!
– А я бухал, – поддержал Антоныча Николаич.
