После использования по назначению, «счастливую колесницу», которая больше уже не нужна, как правило «уступают» соседям или «сдают в наём»… или дают почти задарма… как кому повезёт… некоторые «шустрики» специально подгадывают свои торжества, чтобы попасть в разряд «бедных родственников», которым на радостях всё достаётся почти на халяву.
Как уже рассказывала, степняки меж собой больше тяготеют не к «купи-продай», а к своеобразному «бартеру» — «подарок на подарок». На их взгляд, это выглядит более доверительно, по-родственному.
По мне, так разница невелика, но им, безусловно, виднее. Как бы то ни было, шафи начинает «кочевать» из рук в руки, при этом каждый новый хозяин приукрашивает и «подновляет» «колесницу» на свой лад, пока она, окончательно затасканная, от ветхости не развалится.
Пусть свадебные повозки в хозяйстве не в ходу… Та, на которой мы «катались» с Милларман, была более «основательной»… как микроавтобус, или как вагончик… и запрягалась наргами. Ничего удивительного, табирские женщины, которым полжизни приходится проводить в дороге, привыкли путешествовать с комфортом. Там у них и «гостиная», и «спальня», и маленькая кухня, и «детский сад»… если понадобится.
Однако, иногда случается… особенно когда речь идёт о первом браке… или об особо важном… политически, экономически… или как-то там ещё… Но счастливый супруг с шафи расставаться не спешит, катая в ней жену со своим первенцем, а потом отмечая годовщину свадьбы… Да мало ли что ещё!
Короче, я и сейчас в табирских обычаях осведомлена не очень, а уж тогда, по дороге к Каменному мосту, вообще не в зуб ногой. Только рукой махнула, почти полностью смирясь с неизбежным:
— А-а-а, Чойб, разворачивай!
Карета кое-как вывернулась, чудом не свалилась с насыпи. Амалату пришлось самому схватиться за вожжи, огрев плетью непослушного тачпана, который никак не желал в точности следовать командам, путаясь сам и сбивая с пути других. Толком не научилась в них разбираться, но этот козлина был точно молодым и глупым. Даже не козёл, козлик.
Твою мать! Юность не помешала злодею, проходя мимо меня, гарцевавшей на Форе, попытаться тяпнуть за ногу. Ах, он гад! Тут же наподдала паршивцу «коленом» по носу и, недолго думая, схватила «рукой» за ноздри, отчего тот жалобно заскулил от боли. Знай наших, олух! Теперь увесистый «шлепок» по крупу, и погрозить кулаком… уже моим собственным. Если гадёныш и теперь не поймёт, не осознает вины… Тем хуже для него!
