с портретом Кеннеди на обложке.
В следующие недели в моих программах на радио и телевидении все разговоры были только об убийстве. В одной программе принимал участие Дик Герштейн – прокурор штата, который в более счастливые времена был мишенью для шуток капитана Вейнрайта в моем утреннем радиошоу. Герштейн говорил о том, как охраняли Кеннеди в округе Дейд, куда он приезжал, чтобы выступить с той самой речью, которую я слушал за неделю до убийства.
Шло время, и выстрелы в Далласе казались все менее правдоподобными. Он – молодой, энергичный, привлекательный, богатый мужчина – и какой-то никому не известный негодяй убил его? Такое ничтожество, как Ли Харви Освальд, просто не мог совершить это! Позже меня посвятили во все тайны, связанные с этим делом: я познакомился с прокурором Нового Орлеана, который был уверен, что Кеннеди пал жертвой заговора. Встреча с этим прокурором в начале 1970-х на многое открыла мне глаза. Но об этом – в другой главе.
Убийство Кеннеди положило начало переменам, определившим нашу дальнейшую жизнь. Оглядываясь назад, я и сам не понимаю, как смог пережить все это. В 1960-е движение за гражданские права охватило всю Америку. Именно тогда произошла история с Мартином Лютером Кингом, которая до сих пор стоит у меня перед глазами. Кинг хотел остановиться в частном мотеле в Талахасси. Он заранее заказал номер. Я хорошо знал адвоката, который представлял его во Флориде. Было понятно, что, если Кинг появится в мотеле и будет настаивать на получении номера, его отправят за решетку. Адвокат позвонил мне и спросил, хочу ли я при этом присутствовать.
Я был рядом с Кингом, когда он вошел в мотель. Там было, может быть, номеров двадцать. Он подошел к конторке портье и сказал:
«У меня здесь заказан номер. Мое имя – доктор Кинг».
Портье заявил: «Мы не селим негров».
Доктор Кинг вышел на улицу и сел на пороге. Подъехали полицейские машины. Появился владелец гостиницы. Он спросил у Кинга: «Что тебе нужно? Что тебе тут нужно?»
Доктор Кинг взглянул на него снизу вверх и ответил: «Мое достоинство».
Я был потрясен…
Ничто не бесит меня сильнее, чем фанатизм любого рода. Какое отношение цвет кожи может иметь к чему бы то ни было? К работе? К свободе? К развлечениям? К дому? Какая вам разница? Я никогда не мог этого понять. Я написал об этом в Miami Herald, и какой-то читатель в ответ на эту статью разразился гневным письмом. Он написал:
«А что вы скажете, если ваша дочь выйдет замуж за черного?» Я перепечатал это письмо в своей колонке и ответил ему так: «Я обязательно предупрежу ее о таких, как вы». Даже сейчас, более 40 лет спустя, когда Барак Обама избран президентом, нам приходится сталкиваться с подобными вещами. Мы прошли долгий путь, но он еще не окончен.
