— Тебе совершенно не обязательно ждать этого говнюка, Жак! Иди по улице направо. На первом перекрестке свернешь налево.
Старуха ботала на чистейшем русском и даже знала редкое слово «говнюк».
Впрочем, хоть я и знал всего несколько человек из французской разведки, но дураков среди них не держали.
Шерше ля фам.
Как и было велено, я пошел направо, на перекрестке свернул налево. Остановился у витрины — и был накрыт ароматом французских духов.
— Эва! — поневоле вырвалось у меня.
Не успел я обернуться, как девушка бросилась мне в объятия. Я был рад ее видеть. Она была в том возрасте, когда прошедший год нисколько не изменил ее. Я же не надеялся, что стал лучше. Лишь Вечный мог верить, что после 50 — ти ничего трагического с людьми не происходит.
Я не подозревал, что еще способен на подобные эмоции. Когда Эва глянула на меня своими бездонно синими глазами, я едва не воспарил над грешной землей.
Она уперла ладошки мне в плечи, внимательно изучая своими глазищами. Мне так сильно захотелось ее поцеловать, но я сдержался. Вот какая сила воли. Либо я просто терпеливый идиот.
— Где ты был, Жак? Что с тобой произошло? — спросила она.
— Ничего страшного. Я постарел.
— Не надо бравировать своим возрастом. Ты не старый!
После этих слов я полюбил ее еще больше, хотя куда уж больше.
— Мне рассказали, ты влип там, у Плотины, в историю?
— Я бы уточнил, не у Плотины, а непосредственно под ней!
Я вспомнил огромные лопасти турбин, девятый вал приближающейся воды, тянущего руку Вальжана. А также зачистки, военные акции, тюрьмы и подземелья.
— Я устал, Эва, — признался я. — И постарел. Приключения любит молодых. К тому же я разучился верить в чудеса.
— Ты мне таким не нравишься! — заявила она. — Пойдём есть мороженное. Ты знаешь, где в мире самое вкусное мороженое?
— Во Франции, к гадалке не ходи!
— Не угадал! В Италии. А на втором месте — мы!
В кафе Эва хотела сесть за выносной столик, но я уговорил расположиться внутри.
— Месье финансист! — понимающе улыбнулась Эва.
С ней было легко.
Мы сели напротив друг друга, и наконец я смог ее рассмотреть. До этого я видел лишь ее глаза и улыбку.
На ней был короткий сарафан в стиле invisible, который только начинал входить в моду в Европе. Причудливый узор был словно стерт и временами исчезал на глазах. Сарафан оставлял открытыми руки, полные ровные ноги. На плечах бретельки от лифчика.
— Жак, ты так смотришь, словно хочешь меня съесть! — засмеялась она.
От ее смеха у меня едва бубенчики не зазвенели. Это был секс без секса. Я и не знал, что так бывает.
