— Почему это мне? Ты брал.
— Я всего горсти две взял, а ты полное ведро насыпал.
— Так ведь ты велел сыпать!
— Мало ли что велел. Это общественная собственность. Да ты не бойся. Я тебя выручу.
Дядя Вася подошёл к ребятам и молча остановился, уперев руки в бока.
— Вот какой у нас дядя Вася, — сказал Коська. — Всегда раньше всех на работе.
Заведующего фермой довольно часто хвалили на правлении, а один раз даже на районном совещании животноводов, и он, нисколько не подобрев от Коськиного замечания, строго спросил:
— Куда это вы известь таскаете?
— К яблоням, — отвечал Коська, глядя на него большими голубыми глазами. — Стволы белить велели.
— Пусть председатель со склада выписывает известь для стволов. А с фермы брать запрещено. Порядок надо соблюдать. Ясно?
— Ясно, — быстро согласился Коська. — Это правда: нет у нас никакого порядка. Только на ферме порядок.
— Ну, то-то, — сказал дядя Вася, несколько смягчившись. — Глядите, чтобы нам с вами не возвращаться к этому вопросу.
Он закурил и пошёл обратно. Видно, всё-таки ему нравилось, когда хвалили ферму.
— Чуть-чуть не засыпались, — проговорил Коська. — Спросил бы, где помазок, — и всё. Помазка-то у нас нету.
Толя захохотал, но спохватился и оглянулся. И хорошо сделал, что оглянулся. Вдали стоял дядя Вася и смотрел на него, уперев руки в бока. Ребята схватили ведро и стали петлять между яблонями. Наконец, дяде Васе надоело торчать на ветру без толку, он снова закурил и пошёл куда-то, наверно, на ферму. Но кто его знает, какие у него в голове были мысли! Может быть, он только сделал вид, что пошёл на ферму, а сам потихоньку начал разведывать, куда бегают ребята.
Как только об этом случае стало известно в пятой полеводческой, Петя поручил Коське выяснить, какой номер сапог носит дядя Вася, и доложить на общем собрании бригады.
Собрание состоялось в начале мая — в день Лёлиного рождения. Вся бригада была в сборе. Пользуясь случаем, Лёля пригласила всех присутствующих в гости, предупредив при этом не без задней мысли, что подарков можно не приносить. Ребята сидели рядком на скамейке. Только Димофея, чтобы он сильнее чувствовал свою вину, посадили на то самое место, где он спал, когда появилась записка. Но Димофей не очень расстраивался: во время собрания он обстругивал деревянный ствол своего ружья и работал с таким увлечением, что насорил стружкой по всей поляне.
Фёдор вёл протокол.
Коська сообщил, что промерил след сапога дяди Васи в ящике, поставленном возле двери коровника для дезинфекции, и оказалось, что человек, пробравшийся на полянку, носил сапоги номера на два больше.
