Это были последние дни той второй школьной весны, когда весь обязательный ритуал школьной жизни еще является и желанным, и важным, и покуда еще никому не опротивел. Когда все истово вскакивают при входе в класс взрослых, держат руку, как положено, уперев локоть в крышку парты, а не тянут ее, как третьеклассники. Когда еще побаиваются учительского взгляда и начинают сиять от любой поощрительной мелочи. Это было то самое счастливейшее время, когда и у мальчиков, и у девочек начинают яростно проклевываться характеры, пока неведомо какие, как у кактусов, когда бутоны уже вызрели, но не раскрылись, и какие будут цветки ни по форме, ни по краскам предсказать невозможно.
Негромкий говор журчал в классе — все разговаривали только с соседями, и никто не оборачивался назад. Сказано — оборачиваться нельзя, значит, нельзя!..
— Спорнем, к нам? — сказал Марягин.
— Спорнем, в «А»? — сказал Рябоконь.
— А на что? — спросил Марягин.
— Да ну, — отмахнулся Рябоконь.
— А как? — спросил Марягин.
— А никак, — сказал Рябоконь.
— Рябоконь Никифор и Марягин Стасик, — сказала плотная девочка с голубым бантом в косе. — Разговорчики, — и поправила зеленую повязку на рукаве. — А вы про что?
— Ни про что, — тыкнул Марягин, — про кого. Ну, ты даешь, Федулина, не можешь различить «кого» и «что». Вот Кира Викторовна придет, я скажу.
— Ну и говори, дурак. — У Федулиной была белая пушистая кожа, которая от самого малого движения души тут же становилась лиловой.
— Ну и скажу… Федул, чего губы надул?
Глаза у Федулиной наполнились слезами, тоже лиловыми от общего тона щек и век, она напряглась, выдумывая казнь Марягину, и произнесла вслух:
— А Света Дивова скажет, что у тебя уши немытые, да, Светик?
Тут Марягин вскочил и стал кривляться.
— У меня все немытое и нормальное. А у тебя все мытое — перемытое и лиловое.
— А ты кормить бегемота сегодня не будешь.
— Почему?
— Потому что я дежурная, ясно? И Марику-Марику скажу.
— Да ты!.. — заорал Марягин. — Да я!.. Да я как!..
Но договорить он не успел, потому что Рябоконь высказал неожиданное:
— А может, Кира заболела?
— Ура! — завопил Марягин.
Но в этот момент дверь отворилась, и в класс вошла Кира Викторовна, ведя перед собой коротко остриженную девочку.
Класс замер, и все уставились на пришедших.
— Вот вам новая подружка, ребятки, — сказала Кира Викторовна неофициальным тоном. — Зовут эту девочку Николаева Оля, приехала она из Домодедова, и Оля будет кончать второй класс с нами.
