— Что, Сандрик, опять? — спросила учительница.
— Опять нэт! — твердо ответил Брегвадзе. — Только мы, наверное, не пойдем кормить бегемота!
— Почему? — класс от ужаса прямо застыл.
— Почему, Сандрик?
— Кира Викторовна, — хрипло, волнуясь, — продолжал Брегвадзе. — У Марика-Марика украли собаку, и он теперь ее ищет.
— Кто тебе сказал? — Кира Викторовна подошла к его парте.
— Один какой-то большой, в туалэте, — почему-то прошептал Сандрик.
Даже непонятно, почему дом, в котором жила собака, вдруг, оставшись без нее, становится таким пустым и гулким. На крюке в передней висит запасной поводок с парфорсным ошейником. Лежит коврик, вытертый ее боками коврик, и пустая миска перед ним. Какие-то разноцветные кубики, смятые собачьими челюстями. Когда пес в доме, этих предметов не замечаешь, но когда его нет — они просто лезут в глаза.
— Ба! — закричал Марик, войдя в переднюю.
Никто не ответил, бабушки не было.
Марик обежал всю квартиру. Это была хорошая старая московская квартира, еще дореволюционная, в которой жили уже, наверно, четыре поколения Селищевых, если не пять. И белая эмалированная табличка на входной двери «Докторъ Маркъ Ѳедорович Селищевъ, дѣтскiя болезни» с пожелтевшей, отбитой кое-где эмалью свидетельствовала об этом.
Марик обежал все закоулки и только одному ему известные уголки.
— Нави! Навичка! — кричал Марик, надеясь на чудо. Но чуда не свершилось. Собаки в доме не было, а была та самая пустота и гулкость, от которой хотелось плакать. Марик швырнул портфель на пол и как был в уличной куртке и школьной форме, так и упал ничком на свою постель и зарылся лицом в подушку. На кухне играло радио, в большой комнате тикали часы, голуби, громко переговариваясь, шумно топтались на подоконнике, но такого желанного стука собачьих когтей по паркету не было. Пережить это сил не хватало.
Оля стояла у окна в коридоре с Николаевым.
— Папа пролетел над медведями низко-низко, и они не испугались грохота моторов.
— Это реактивный? — спросил Николаев.
— А то. Камов-24.
— Ну и… — нетерпеливо торопил Николаев.
— А они не испугались. Они сидели, подняв морды, и ждали, когда… их спасут от огня.
— Оля! — К их окну на всех парусах приближалась Кира Викторовна. — Мальчик, — сказала она Николаеву, — иди поиграй во что-нибудь. Девочка…
— У меня имя есть, — мрачно произнесла Николаева. — В вашей школе все говорят «девочка» и «мальчик»?
— Ты что, делаешь мне замечание? — напряглась Кира Викторовна.
— Простите. Нет. Но вы…
