Спасатель | страница 4
— Он жутко мощный… не коротнет?..
— Люди вон в космос летают. И ничего, не коротит. Когда с головой сделано.
И Ася Веденеева тоже еще спала. Рядом, на соседней подушке, спал ее муж Григорий Ганин. Их сон был глубок, лица не выражали совсем ничего…
На острове вроде бы репетировали. Оля глядела в листок, считывая слова. Бадейкин ниже вторил ей. Паша держал аккомпанемент.
Негромко пели, туман редел, шло утро.
…Виля Тишин не просто спал, он спал с наслаждением. Виля спать обожал.
Уже давно верещал будильник, упорно тренькая до самого конца завода, потом наконец скис и замолк. Тогда мать пошлепала Вилю по щеке, сначала слегка, несильно, но Виля глаз не открывал, потом больней, но и это все оказалось зря.
Пошла на кухню, открыла водопроводный кран. Набрала в рот воды. Вернулась к постели. Брызнула на Вильку, вроде как на пересохшее перед глаженьем белье. Прием сработал безукоризненно. Вилю с постели сдуло.
Чистил зубы. Мать разговаривала с ним, обращаясь в зеркало, выглядывая из-за его плеча:
— Кружку, ложку, что еще?..
— В повестке написано… — мычал, отплевывая пасту.
— Пехота?
— Неизвестно, вроде — да.
— Я одного хочу. Чтобы все по-человечески было. Как у людей.
Виля согласно кивнул.
— Всех друзей позови. Пусть я всех и не знаю, но очень симпатичные, помню, попадались, крутолобенький такой?
Виля удивленно поднял брови.
— Не важно, — махнула рукой мать. — Всех зови! И девушку обязательно, надеюсь, у тебя девушка есть? В твоем возрасте — это естественно.
Булькая, сполоснул рот водой:
— Совершенно естественно.
Потом разглядывал себя в зеркало. Соображал.
«Интересно. Как же я это их за день-то всего сочиню? Преданных моих друзей? И крутолобенького?.. Это кто же такой — представить себе не могу… Вот и девушку, оказывается, еще».
Гриша Ганин пел в ванной. Вода из душа отвесно била ему в темя. Шел пар.
Ася бесстрастно глядела в окно. За окном перед домом простирался обширный луг, поросший травой. Дальше — шоссе. По шоссе бежали автомобили, кажущиеся отсюда почти игрушечными. До Москвы было недалеко. Хорошей езды, может, часа три.
Еще дальше лежало под небом огромное озеро. Небо с утра было серым. Лениво волоклись по нему растрепанные облака.
Ганин на кухне ловко резал хлеб, лук. Намазывал бутерброды. Разливал по стаканам молоко. Ася, подперев лицо рукой, сидела напротив. Слушала.
— Бред какой-то, — Ганин качал головой. — Но пристал, понимаешь, с ножом к горлу, не отвертишься. Надеюсь, говорит, он вас вылепил. Духовно. Это Ларь меня вылепил. Понимаешь? А? Сегодня, говорит, прямо съемку и организуем. На рабочем месте. Вы кто? Ах, закройщик? Прелесть, прелесть! Очень, говорит, оригинально! Исключительно настырный молодой человек попался. В шляпе. А фамилия — Вараксин. Я ему и так и сяк. Вы не к тому обратились, я обыкновенный, рядовой, серый. У меня даже мысль вдруг мелькнула, может, тебя ему посоветовать. А потом жалко отчего-то стало, сам отмучаюсь, думаю, ладно… Нет, это же нужно такое сообразить! — опять изумился Ганин и покачал головой. — Художник, говорит, — и модель!