— Присаживайся, дед, — приветливо пригласил его Березин. — Мы про тебя не забыли, но гостей неудобно заставлять ждать.
— Скажите, как вас зовут, господин Чакан? — спросила Мари.
— Чакан, Емельян Артемович, — светски наклонил голову дед.
— Емеля! — француженка схватилась за сердце.
— Чё?! — испуганно воззрился на нее дед.
За столом все ошарашенно замолкли.
— Не признаешь меня?
— Нет, — покрутил головой Чакан. — С заграницею связей не имею. Анкета чистая.
— Та я ж Маша… Мария Синица… Неужто позабыли?..
— Маня?! — охнул дед. — Как же ты поддалась все же?
— Да ты на себя погляди, леший беззубый! — засмеялась Маня-француженка.
— Что происходит? О чем вы говорите? — забеспокоился Раймон.
— То ж Емеля Чакан… Я же его раненого в сорок втором году от фашистов прятала, — объяснила Маня по-русски, а Раймону сказала по-французски: — Это тот старшина с Кубани, о котором я тебе рассказывала…
— О, ля-ля! — Раймон вскинул приветственно руку, полез обниматься с дедом.
— Так вы не иностранка? — удивился Хоменко. — Из эмиграции?
— Та какая я эмиграция! Угнали нас всех — и парней, и девчат — в кабалу фашистскую. А в лагере познакомилась с Раймоном. Так и стала француженкой. Двое детей у нас, взрослые уже… — Синица из Франции перевела взгляд на Чакана и горестно покачала головой. — Емеля.-, — только и сказала она, а из глаз слезы.
— Ну что ты, Маня, ну что ты, — забормотал дед. — Мисьо ведь тут, неудобно. Подумает черт знает что… француз все ж-таки. Союзники…
…Под бравурную, совсем не танцевальную мелодию, лихо отплясывали гости в доме Березиных. Плясали, кто во что горазд, но весело, с азартом.
За столом оставалась лишь Евгения Федоровна Березина, с грустью наблюдала за танцующими. Анюта меняла сервировку, изредка поглядывая на мать.
А в танце находят друг друга глазами Березин и Чернобривцева, Маня-француженка и дед Чакан…
Француз с шутливой угрозой наступает в танце на Чакана…
Пол ходит ходуном от топота! Ух!.. Эх!.. Ас-са!..
Поздний вечер. Евгения Федоровна Березина в ночной рубашке бродила по спальне, изредка поглядывая на себя в зеркало и напряженно прислушиваясь к шорохам, доносящимся из соседней комнаты. Там Григорий Березин тоже готовился отойти ко сну.
— Ну как, ты мной доволен? — спросила она. — Не осрамилась перед районным начальством? Да и перед заграницей?
— Молодцы вы с Анютой, — искренне ответил из-за двери Березин. — Стол был на высшем уровне!.. Но дед-то наш, дед! Вот не ожидал!
— А Маня эта, француженка, видно, ничего была в молодости.
