Мирон спрыгнул с попутной машины, благодарно махнул рукой и сошел с асфальта на проселочную дорогу.
Шел один, вокруг поле да лес, выше — небо. Шел да насвистывал песенку. Вдруг приметил — идет навстречу женщина. И очень вроде знакомая. Прибавил шаг. Разглядел — Ольга Ивановна.
И она увидела его, побежала было, да снова пошла шагом.
Шли навстречу, сошлись, остановились.
— Вы куда? — спросил Мирон.
— К вам, — ответила она.
Стояли, смотрели друг на друга, потом с коротким всхлипом Ольга Ивановна бросилась к нему, обняла, прижалась.
Он стоял, растерянно растопырив руки, осторожно обнял.
— Испугалась за вас…
Он прижал ее к себе. Радость и мука были на его лице.
— Пошла выручать, — засмеялась она. — А куда?
Он целовал ее.
— Ты не думай, что я трусиха. Их пытали при мне. Это ж были друзья по школе, по комсомолу… Я с ними росла.
— Не надо об этом.
— Нет, нет… Они знали — не я. Я помню плача… Они спрашивали — кто? Когда осталась жива, поклялась отомстить. Но кончилась война, и я вдруг оробела. Захотелось жить.
Она порывисто прижалась к нему.
— Я пойду, расскажу… Только не торопи меня. Я соберусь с силами. И хоть еще немного побуду с тобой. Вгорячах могут не разобраться. Не гони меня, милый.
— Господи! — простонал Мирон.
— Да-а, без обутки не убежишь, — вздохнул Куб.
Четверо детдомовцев сидели на солнцепеке, выставив голые пятки, и грелись. Худой мальчик читал книгу, потом закрыл, мечтательно уставился в пустоту.
— Эх, — вздохнул он. — Нам бы золотой ключик… Черепахой охраняется. Вставил в замок, и распахнется другое царство, как магазин в городе. Хлеб и булки с баранками, конфеты, печенья навалом…
— Трави, Клопик, — лениво отозвался Куб, — трави баланду… Нет такого царства, чтоб все от пуза.
— А вот есть, а вот есть! — упорствовал Клопик.
— А я знаю, где золотой ключик, — спокойно сообщил Мыса.
Остальные трое уставились на него, Клопик с удивлением, Куб с ухмылкой, третий слюну проглотил, привидилось печенье.
— Своими глазами видел, сгружали, — продолжал Мыса. — Ящик, на ящике написано: «Золотой ключик».
— Куда сгружали? — спросил неторопливо Клопик.
— Не скажу… Каждый по пайке за ужином, тогда скажу.
— Ты чего? — удивился Кубик. — Притырим ключик — всего от пуза.
— Не-е, сначала по детдомовской пайке, а потом царскую, — не соглашался Мыса. — Я умну все, места в курсаке хватит.
— Ладно, Мыса, — сказал Кубик, — договор дороже денег.
— Клянитесь, что пайки не зажилите.
— Сука буду, не зажилим.
— Хоп ко мне. — поманил Мыса.
