— В это время я увидел командира батальона, майора Глебова, в которого целился из автомата фашист, — продолжал Костин.
Михаил снова заерзал на стуле:
— Интересно знать, в каком это таком месте он стоял, что мог все и всех видеть, когда вокруг все ходуном ходило.
Саша лежал на земле весь в крови и грязи. С усилием открыл глаза и увидел сначала шапку, потом русые волосы и бледное юное личико Тани Воробьевой, санинструктора роты. Она поднималась по склону, опираясь на немецкий штык. Он не мог пошевелить ни одним мускулом и только смотрел на нее широко открытыми глазами. Ему казалось, что он громко позвал ее, но на самом деле он не издал ни звука. Санинструктор остановилась, перевела дух, потом медленно обернулась и увидела широко открытые глаза Саши. Наклонилась к нему, изумленная, и заплакала:
— Ты живой! Ой, мамочка, что с тобой сделали? Эй, Садиков, скорее носилки! Я же еще утром видела тебя здесь, подумала… Ведь ты лежал с закрытыми глазами. Ах, боже мой! Но теперь ты не бойся, теперь я тебя не оставлю. Раз ты жив, ничего не бойся…
Таня достала из сумки пакет, разорвала на Саше гимнастерку и перевязала рану. Саша прикоснулся губами к ее руке, еле слышно прошептал:
— Спасибо, мама…
Подошли двое санитаров. Один из них, с носилками в руках, взглянул на Сашу и не сдержал удивления:
— Ого! Вечером собирались его хоронить, а он живой! Молодец, парень! Долго жить будешь.
Встреча закончилась. Из клуба выходили люди. Александр, Игорь и Михаил стояли на улице и ждали, пока в дверях не показались ветераны. Среди них были Назаров и Костин. Игорь заговорщически подмигнул Александру.
— Борис! Боря! — позвал он Назарова.
Назаров оглянулся и быстро пошел к Игорю. Было видно, как он радостно возбужден.
— Ну что же вы не пришли? — выговаривал он Игорю и Михаилу, не спуская глаз с Александра. — Было очень интересно. Идем, познакомлю вас с ветеранами-мариновцами. Отличный народ!
Игорь положил руку на плечо Александру и подтолкнул его к Назарову:
— Сначала познакомься с этим ветераном!
Назаров протянул Александру руку:
— Назаров… Борис Акимович.
— Бибилейшвили.
Назаров вздрогнул и, сузив глаза, внимательно посмотрел на Александра.
— Из… извините, как? — запинаясь, произнес он.
— Бибилейшвили.
Назаров на глазах менялся в лице. Нервно задергались брови.
— Ты… Саша? — как можно спокойнее спросил он.
По лицу Александра разлилась улыбка. Назаров бросился к Александру, прижал его к груди.
— Саша, браток, — хрипло бормотал он. — Живой!
