— Я люблю другого человека… Давно люблю. Скрывать это нет сил…
— Об этом, пожалуй, уже догадываются все. Кроме тебя. Человек не знает своей судьбы. Судьба приходит, когда ей заблагорассудится. Вот и пробил час. Даже если я сегодня совершила роковую ошибку, я делаю то, что должна делать, иначе мне не жить.
— Для равновесия морального я могла бы перечислить все обиды, которые ты мне нанес, все твои авантюры, которые стерпела, однако это уж бессмысленно… Но вот эту последнюю девку, эту проститутку тюрьмы, простить нет сил!.. Воровку взять в наложницы?!
Ачас ударил ножом по тарелке, и осколки посыпались по столу.
— Воровку!.. — возбужденно крикнула Роза.
— Замолчи! — крикнул Ачас и стукнул кулаком по измазанной салатом скатерти, забывая при этом, что за стеной спит гость из Вильнюса.
— Не-за-мол-чу! — Роза подскочила с дивана и первой попавшейся под руку вилкой стукнула по тарелке с пирогом. Тарелка зазвенела, но не раскололась, и она ударила во второй раз. Показывая на осколки тарелки с салатом и тарелки с пирогом, она воскликнула на выдохе: — Мы квиты, знай! — Потом она еще сказала: — Ударь меня! Ударь, пожалуйста! — И Ачас вправду пошел на нее. — Ножом ударь! — Кто-то из них столкнул на пол бокал с остатками вина.
Открылась дверь кабинета, и высунулся гость. Он стыдливо прикрывал рукой густо поросшую грудь.
— Это вы? Я думал, сквозняк разбил окно…
— Нет. Это мы такие неловкие. Спите. Я утром вас разбужу, — сказал Ачас.
Дверь скрипнула и захлопнулась.
— Какой-то цветной сон… — Роза положила в рот крошку пирога.
— Позвони, чтоб он пришел сюда. Я тебе сказал, сударыня!
— Я ведь не требую, чтобы ты вызвал сюда на переговоры эту проститутку?! — Роза заново возбудилась.
Упоминание об Инге действовало на него, словно удар хлыстом. Роза пользовалась этим без жалости.
— Я сам позвоню.
Он налил в фужер остатки водки и жадно выпил.
— Ты, Ачас, не должен пить перед тем, как говорить о своей жене с другим мужчиной.
— Заткнись.
Ачас набрал телефонный номер амбулатории.
— Доктор? Приходи. Бегом… Можешь приходить без штанов.
Йонас действительно был без брюк. Он сидел в одних трусах за столиком, служившим ему письменным столом, и писал истории болезней пятерых больных, которых объехал после возвращения из города. Звонок сбил его с толку. Чего, собственно говоря? Поднял трубку и рявкнул:
— Уже три часа ночи, господи!
— Я знаю, — послышался голос Розы. — Не надо ходить сюда. Спи-те.
— Я и не собирался никуда бежать.
