— Большое спасибо, товарищ директор. Я согласен.
— Скажите спасибо товарищу Беренашу — это он отстаивал вашу кандидатуру.
— Нужно омолаживать кадры, — проговорил дядюшка Лайош, смягчившись, и тоже положил мне на кровать бумагу — бланк заявления об улучшении жилищных условий и договор в нескольких экземплярах. При этом он взял с меня слово, что я сразу же заполню все документы, а он около полудня подошлет за ними кого-нибудь; всякие же дополнительные справки он сам возьмет в заводоуправлении. У меня же пусть голова ни о чем не болит — разве что только о том, чтобы поскорее выздороветь и подготовиться к выполнению новых обязанностей. А для этого он тоже подошлет все, что нужно: специальную литературу, инструкции, памятки и прочие умные вещи.
На прощание Ишпански на минуту задержался. Дружески улыбнувшись, он заявил, что верит в меня и надеется, что я буду работать хорошо, с душой. Мне, мол, не повредит, если у меня будет поддержка. А для него важно знать, что творится «внизу». В первую очередь ему необходимо, конечно, сразу же, без промедлений узнавать огорчительные новости, что же касается приятной информации, то в ней особой срочности нет.
Уже стоя в дверях, он обернулся, чтобы дать мне добрый совет: не сто́ит пока трезвонить о моем назначении и о выделении мне квартиры.
— Плод нужно съедать тогда, когда он полностью дозрел, — добавил он.
Около полудня ко мне в палату зашла сестра и сказала, что какой-то тип с невообразимой фамилией только что звонил по телефону и просил передать мне, чтобы я тотчас же спустился вниз, к проходной, мол, это в интересах государства. Сообщив это, сестра тут же строго напомнила, чтобы ровно в два часа я лежал в постели, так как это уже в моих интересах.
— Вы сами разговаривали с ним, сестрица? — спросил я.
— Ах, какой-то полоумный! Только я сняла трубку, он сразу же: «Скажите, девушка, что вам приходит в голову при имени Диоген?» Я уже хотела было бросить трубку, может, он думает, что у меня есть время разгадывать кроссворды? А он твердит себе, известно ли мне что-нибудь о бочке Диогена? Нет! А о его фонаре? Нет! «Ну, тогда, любезная сестрица, скажите, пожалуйста, вашему больному по фамилии Иштван Богар, что с ним хочет поговорить именно этот самый Диоген».
Все ясно: это пришел Мики Франер.
Мы с ним вместе начинали когда-то трудиться. В те времена за ним закрепилось прозвище Фарамуки. Он тоже ходил в школу слесарей, вернее, его направили туда из его учреждения. Этот сирота-бедняга был тогда еще малым воробышком. Он был брошен родителями и рос за счет государства, которое его одевало и кормило.
