— Вы хоть понимаете, что использование вами транспорта в личных целях привело к гибели человека и это уголовно наказуемо? Понимаете и признаете свою вину, хорошо. А кто вам разрешил использовать гусеничный трактор в личных целях?
— Никто. Покойный попросил — я согласился помочь.
— Так… И как часто вы совершали подобные сделки?
— Какие сделки?
— Дубняк-то ворованный.
— Как?.. Лесник разрешил — так было сказано…
— Может, и разрешил, когда распивал со Сметником бутылку. А услыхал, как обернулось дело, — знать ничего не знает. Свидетелей у нас, к сожалению, нет. С него теперь взятки гладки.
— Да поверьте, — Сергей, бледный как полотно, пересевшим голосом выдавливал из себя слова, — нет моей вины в том, что случилось…
— Ладно. Допустим, ты только помогал ему, так? Так. Он попросил — ты не отказал. За какое вознаграждение?
— Не знают в деревне такого слова, капитан. — Сергею сделалось жарко от стыда за проявленное малодушие. — На то мы и соседи, чтобы помогать друг другу. А тут инвалид — кто у нас Сметника не знает?.. Он в войну наших людей от немецкого расстрела спас. Помогали ему: картошку ли окучить, сено, дрова ли привезти…
— Понятно. Хорошо с начальством живете, коли так?..
— Живут душа в душу! — непонятно откуда выскочила к столу старшая дочь покойного Сметника, вызванная на похороны из Гомеля. — Первый раз его покрывают?.. Сперва коня колхозного забил, теперь — человека!.. Думаете, управы на него не сыщем?
— Какого, простите, коня? — строго взглянул на нее следователь. — Хотите дать дополнительные показания? Ваша фамилия?
— Галина, не бери греха на душу, во-о-ой! Рази ж хлопец виноват? — Старая Сметничиха, которой нездоровая полнота мешала дышать и передвигаться, концом траурного платка обмахнула разъеденные слезами глаза.
— Ага! Хлопец не виноват, потому что… молодой! А папа — старый. Так? Его можно и трактором давить? А не ему ли этот молодой жизнью обязан? Пишите! — Она ткнула пальцем в чистый лист на столе. — Числился фурманом до армии, а коня использовал исключительно в личных целях. Я тут жила, теперь наведываюсь — знаю, кто чем дышит… Зажрались некоторые — по пять свиней держат! Чего не пишете?
— Говорите. Я вас очень внимательно слушаю. Кто работал фурманом? — Следователь, не меняя положения за столом, подавил рукой зевок и устало прищурился на бледное истеричное лицо женщины.
— Да вот этот! — обернувшись, ткнула пальцем в сторону Сергея. — Гнал коня через лес в соседнюю деревню — на танцы боялся не поспеть — и налетел впотьмах на дерево. Коня пристрелили, чтоб не мучился, а вот он… из воды сухим вышел: разбирали-обвиняли, а делу-то хода так и не дали! Не знаем почему? Николай Дубровный, его брат, у вас в начальниках тогда ходил!
