– Рассыльный! Пишите. Комэскорта – «Кадене». «ПЛ сейчас в семи милях за кормой. Удачи и счастливого пути». Отнесите на сигнальный мостик. Мистер Найстром, примите управление.
Он ринулся вниз. Несмотря на острую нужду, мысли по-прежнему занимало последнее сообщение. Тяжелый случай, когда известие о вражеской подлодке в семи милях за кормой отправляется с целью ободрить. Однако капитан «Кадены» поймет, что это означает, и, перестав лавировать, на всех парах бросится догонять конвой.
– Сигнальный мостик докладывает: «Кадена» подтвердила сообщение, сэр. – Этими словами приветствовал рассыльный Краузе, когда тот вновь поднялся на мостик.
– Очень хорошо.
Теплая одежда лежала на радиаторе, и уже один ее вид поднимал настроение. Краузе снял полушубок – сколько времени прошло с тех пор, как он первый раз собрался это сделать и даже расстегнул верхнюю пуговицу, – и китель. Надевая свитер, он обнаружил, что так и не снял каску. Все остальные на корабле сняли свои после отбоя боевой тревоги, несколько часов назад, а у него самого не было на это ни секунды. Он так и бегал в каске, словно мальчишка в военной форме старшего брата.
– Повесьте, – рявкнул он, срывая каску с головы и протягивая рассыльному.
Однако свитер – горячий, только что с радиатора, – сразу принес умиротворение. И шарф тоже. Краузе надел китель поверх этого упоительного тепла. Башлык тоже был теплый и мгновенно согрел замерзшую голову и уши. Защелкивая застежку на шее, Краузе ощущал благодарность к доброму и щедрому миру. Теперь полушубок. Краузе прижал заледенелые руки к радиатору, подержал, сколько смог выдержать – недолго, – потом натянул восхитительно теплые перчатки. Чудо, насколько две минуты могут изменить мироощущение к лучшему – или к худшему.
Среда. Собачьи вахты – 16:00–20:00
Перед ним стоял Найстром, дожидаясь его внимания.
– Докладываю о смене с вахты, сэр, – произнес тот, отдавая честь. – Курс один-ноль-ноль. Назначенный ход двенадцать узлов. Мы делаем двенадцать узлов.
– Очень хорошо.
Значит, уже четыре. Пятый час. Вахта сменилась. Те, кто сейчас освободился, были на постах с тех пор, как он по недомыслию объявил боевую тревогу. Теперь они смогут отдохнуть, и он восстановит неразумно потраченный резерв. Впереди долгое трудное время, и нельзя тратить этот резерв без крайней необходимости. Надо сражаться, как сражался он сейчас, в готовности номер два; половина личного состава свободна и отдыхает, насколько можно отдыхать под грохот орудий и взрывы глубинных бомб. Опыт говорил ему, что американский моряк умеет спать и в таких условиях.
