Я ещё отодвинулась, и Антон глянул на меня, предостерегающе. Отодвигаться я прекратила.
Сергей Владимирович, который единственный пил чай, кашлянул и спросил:
— Валерия Борисовна, я всё-таки хотел бы с вами поговорить. С глазу на глаз, так сказать. Например, завтра, если у вас будет время.
Мне не нужно было этого делать, но я машинально посмотрела на Антона. Тот подбородок потёр, после чего за меня ответил:
— Да не о чем говорить, Сергей Владимирович. Заявление она подаст.
Я никак не могла набраться смелости, чтобы взглянуть на Марину. Та, кажется, руки сцепила, а Антона сверлила негодующим взглядом. Я не смотрела на неё, а она не смотрела на меня. Обстановка накалялась. Только Серафима ела маленькие пирожные с взбитыми сливками, брала одно за другим с большого блюда, и на происходящее в комнате не реагировала, а может так только казалось.
— Это ты решил? — спросила Марина Леонидовна ледяным тоном.
— Нет. Это Лера решила. — И он посмотрел на меня. Во взгляде спокойствие и упорство. — Правда, Лера?
Я даже не поняла, как кивнула. Под его взглядом, или подсознательно согласившись, когда вспомнила разговор с матерью, но я кивнула, и в этот момент решилась моя дальнейшая судьба. И это я осознала в следующую секунду, с опозданием. Услышала, как Марина судорожно втянула в себя воздух, в комнате повисла тишина, не скажу, что Сергей Владимирович насторожился или расстроился, он чай пил, а вот Алиса нахмурилась.
— А о чём речь? О моём наследстве?
— Это не только твоё наследство, дорогая, — сказал ей Антон.
Марина руки в бока упёрла.
— А ты и рад, да?
— Мне чего радоваться? Хотя, — он посмотрел на меня, — такой дочке и я бы обрадовался.
— Вот только смотрит он на неё не как на дочку, — мимоходом заметила Серафима.
— А кто меня в этом упрекнёт?
Алиса топнула ногой.
— Антон!
— Не кричи, — попросил он.
— Ты тоже перестань, — одёрнула я его, недовольная его намёками. Сочла нужным встать, чтобы открыто посмотреть на Марину Леонидовну. — Я так решила, и это моё право. Разве нет? Я законная дочь, и я имею право на часть наследства. По крайней мере, это будет компенсацией моей маме за все прошедшие годы, что она думала и вспоминала об отце. За все неприятности и горести, что он ей причинил.
— Правильно, — поддакнула мне Серафима, продолжая жевать, но на неё никто кроме меня внимания не обратил.
— Но он про тебя даже не вспоминал! — Алиса смотрела на меня с раздражением.
Я, как можно более спокойно, пожала плечами, притворившись, что это замечание меня не задело.
