А вот напротив сидели гости, с которыми я знакома не была. Высокий мужчина средних лет, его каштановые волосы с проседью были аккуратно зачёсаны назад, а глаза за стёклами очков поражали внимательностью и въедливостью, наверное, такой взгляд и должен быть у замечательного адвоката. Рядом с ним сидела милая старушка, лет семидесяти, совершенно седая, в старомодном костюме, но живостью взгляда и румянцем на щеках, она могла дать сто очков вперёд любой молодой девушке. Например, нам с Алисой точно. И именно эта старушка, Серафима, как я вспомнила, и поднялась мне навстречу, и её лицо осветилось на удивление радостной улыбкой.
— Лера, деточка, как же я рада тебя видеть.
Бросаться в объятия незнакомой старушки я не собиралась, поэтому лишь вежливо улыбнулась и пожала её руку. Марина Леонидовна наблюдала за нами без особого удовольствия, хотя больше она наблюдала за радостью родственницы умершего мужа.
— Это Серафима, — пояснила она для меня. — Я тебе только что рассказывала. Она тётя Бориса.
— Тебе троюродная бабушка, — без всякого уважения перебила её Серафима. Взяла меня под руку и повела к дивану. Разница в росте у нас была существенная, Серафима мне едва до плеча доставала, и я больше на её седой затылок смотрела, чем ей в лицо.
С дивана поднялся Сергей Владимирович, улыбнулся мне со всей вежливостью и тоже руку протянул.
— Валерия Борисовна, очень рад. Зарубин. Как раз собирался попросить вас о встрече.
Я нахмурилась от его заявления, а Антон за моей спиной хмыкнул.
— Мы к тебе на встречу придём со своим адвокатом, Сергей Владимирович, — сказал он и следом рассмеялся, но практически все в этой комнате, за редким исключением, поняли, что он совсем не шутит.
Зарубин же спокойно отозвался.
— Ради Бога, Антон. Хоть с двумя.
Антон снова хохотнул, уже не скрываясь.
— Перестаньте, — попросила Марина Леонидовна. — Мы ещё даже за стол не сели.
— Садись, милая, — потянула меня за руку Серафима. Я присела рядом с ней, напротив Антона, и взгляд сам собой остановился на руке Алисы, что так свободно лежала на сгибе его локтя. Я смущённо кашлянула и приказала себе глаза отвести, посмотрела на сестру. А Серафима меня вдруг по плечу погладила, я непонимающе посмотрела на неё, а старушка разулыбалась, зубы у неё были идеальные, как у голливудской кинозвезды. — Какая же ты красавица выросла. Я тебя совсем малюткой помню. Такая шкодница была.
Это она про меня? Когда это я шкодницей была? Мама всегда говорила, что я абсолютно шёлковым ребёнком росла.
