Клаудия выгнула бровь.
— И что именно это значит?
— Это значит, что я собираюсь пробраться в особняк Дракоинсов и немного разнюхать, что там да как, — ответила я. — Если это встретит одобрение Вашего Величества.
При моём язвительном тоне, Клаудия приподняли вторую бровь, так что теперь они находились на одной высоте. Ей не нравилось, когда я называла её Вашим Величеством, но это то, кем она действительно была — королевой семьи Синклеров.
Она подняла очки и задумчиво постучала ими по бумагам на столе. Разные эмоции вспыхнули в её глазах, одна за другой: любопытство, тревога, надежда, вина. Несмотря на её холодный внешний вид, Клаудия действительно по-своему проявляла ко мне заботу. Ей не понравилась мысль, что я буду шпионить за Виктором, тем более, что она знала, какие будут последствия, если меня поймают, и моя смерть была бы далеко не самой ужасной из них.
Но я была готова пойти на этот риск. Я, как и Клаудия, сделала бы всё что угодно, чтобы Виктор заплатил за убийство моей мамы.
Её лицо застыло, и она снова положила свои очки на стол.
— Ты действительно думаешь, что сможешь проникнуть в особняк Драконисов? И не попасться?
Возможно, ей не нравилось подвергать меня опасности, но она была готова рискнуть, если это означало, что я найду информацию, которая могла бы раскрыть планы Виктора или, по крайней мере, помочь защитить Синклеров. Я восхищалась ею за это. За её способность принимать такие сложные решения, хотя не собиралась ей об этом говорить.
— Вы ещё не забыли, что разговариваете с Лайлой Мерривезер? Самой выдающейся воровкой в мире.
Я низко поклонилась, элегантно и замысловато махнув рукой.
Клаудия фыркнула.
— Может, вместо того, чтобы беспокоиться о том, что тебя могут поймать, лучше спросить, сможешь ли ты достаточно долго контролировать своё эго, чтобы проникнуть внутрь и вернуться обратно? Или ты будешь слишком занята тем, чтобы хвалить саму себя?
Я постучала пальцем по губам, делая вид, что обдумываю её вопрос.
— Ну, не знаю. Моему эго очень нравится быть злым вором. При этой мысли моё сердце наполняется радостью.
Клаудия подняла глаза к небу, словно спрашивая, что она такого сделала, что в наказание ей приходится иметь дело со мной.
— Если бы Серена не была моей лучшей подругой, и я не поклялась приглядывать за тобой…
— Знаю, знаю. Тогда вы надрали бы мне задницу и отправили спать без ужина.
Она скорчила недовольную мину.
— Для начала.
Я ухмыльнулась.
— Тогда разве вы не рады, что дали моей маме это обещание много лет назад? Так вам не нужно переживать о том, как надрать мне задницу или ещё хуже, как сделать так, чтобы лишать меня еды. Смиритесь. Вы вляпались. Я похожа на сильную сыпь, от которой невозможно избавиться.
