Это была пухленькая кудрявая девочка в маскарадном костюме ангела с пушистыми белыми крылышками, но почему-то в пионерском галстуке. Ребенок мог взяться здесь действительно разве что с неба, и вместо умиления директор испытал целую гамму отрицательных эмоций.
— Это кто там еще на мою голову?! Что вам здесь надо, странное дитя? Э-э-э… В конце концов, как вы сюда попали?! Кто тебя сюда вообще пустил, девочка?!
— Бесподобная, изысканная, восхитительная, изящнейшая, поднебесная, воплощение дивной красоты Екатерина Лучезарова! — звонко пропела бойкая девочка на одной высокой ноте. — Карл Рафаэльевич, не откажите в любезности, явите пример рыцарского благородства! Ваша неземная доброта известна во всем свете и за его пределами…
Директор челябинского театра энергично помотал головой, силясь хоть что-нибудь понять в происходящем. Нет, послышалось… Быть такого не может, перетрудился, перегрелся… Как только закончится эта эпопея) немедленно в Коктебель — отдохнуть, развеяться, иначе… Но что от него надо этой маленькой авантюристке?
— Меня зовут Оля Штукарь, я из сто двадцать четвертой школы с углубленным изучением литературы, из пятого «А». Понимаете, у нашей любимой, заслуженной учительницы Ирины Ивановны Ушинской сразу две торжественные даты… — начала нежданная посетительница терпеливым тоном, как будто разъясняла домашнее задание записному двоечнику. — Когда-то она преподавала в детской балетной школе, и Екатерина Лучезарова была ее любимой ученицей. А сейчас Ирина Ивановна очень хотела бы посмотреть, как она выражается, «как блещет гений ее чудесный». — Девочка очаровательно сморщила носик, украдкой наблюдая за произведенным эффектом. — Мы всем классом собрали деньги, чтобы купить ей в подарок билет. Но в театральной кассе сказали, что билетов больше нет и не будет, поэтому я взяла на себя смелость обратиться к вам. Умоляю, не откажите в любезности, достаньте один билетик! А то Ирина Ивановна не выдержит — она уже и так больная лежит. У нее сердце, ей беспокоиться вредно! — С этими словами маленькая хитрюшка протянула вперед розовые ладошки, на которых горкой лежали железные рубли. — Вы ведь здесь самый главный, правда, вы директор? — добавила она, старательно изобразив восторженную улыбку и заглядывая важному взрослому дяде в глаза.
— Ну что за маскарад такой? — воскликнул Карл Рафаэльевич, по-прежнему ничего не соображая. — Вы что, здесь работаете, барышня? С каких это пор у нас в спектаклях выступают пионерки? Или я опять почему-то не в курсе?
