Не заглушив мотора, Хамнер вылез из машины. Взвизгнул автоматический напоминатель. В другое время Тим не преминул бы огрызнуться, в весьма крепких выражениях пожелав своему механику заработать геморрой, но сейчас не обратил на визг внимания. Смотрел он мечтательно, рука похлопала по карману, затем прокралась внутрь. Слуга-парковщик помедлил в нерешительности – на чай обычно дают только перед отъездом. Но Тим, не спеша и с отсутствующим видом, прошествовал мимо него, и парень двинулся к «мерседесу» исполнять свои обязанности.
Хамнер посмотрел вслед юнцу в красном. Интересуется ли он – или какой-нибудь его ровесник – астрономией? Эти ребята здесь почти всегда либо из Лос-Анджелесского университета, либо из университета Лойолы. Может быть, хотя вряд ли… Его рука то и дело как бы случайно залезала в карман – ощутить, как шуршит под пальцами телеграмма.
Огромные двойные двери были распахнуты настежь. Тим вошел в гигантский холл особняка. Вестибюль отделяли от остальных помещений высокие арки, выложенные по краю красным кирпичом, – намек на стены между комнатами. А пол во всем доме был одинаков: коричневая кафельная плитка с яркими мозаичными узорами. Из двух сотен ожидавшихся гостей прибыло не более дюжины. Они сгрудились у барной стойки и весело и оживленно беседовали – чуть громче, чем следовало бы. Люди казались затерянными в этом громадном пространстве, где были расставлены столы с вышитыми скатертями, на которых горели свечи. Слуг в униформе было почти столько же, сколько и приглашенных, но таких мелочей Хамнер не замечал – он вырос в подобной обстановке.
Джулия Саттер отделилась от группки гостей и бросилась Тиму навстречу. В уголках глаз прорезались морщинки (свидетельство нервной напряженности), зато подбородок был вскинут. Впрочем, женщина выглядела моложавой, следовало только не приглядываться к ее рукам.
Она чмокнула губами воздух около щеки Хамнера.
– О, Тимми, я так рада вас видеть!
Джулия заметила его сияющую улыбку и слегка отшатнулась, сощурившись.
Поддразнивающая нотка в ее голосе маскировала подлинную тревогу.
– Боже мой, чего вы накурились?
Хамнер был высоким и костлявым, лишь маленький намек на брюшко нарушал ровный абрис фигуры. А вытянутое лицо словно создано для меланхолии – давало себя знать происхождение. Его семья владела кладбищем и моргом, которые, помимо прочих активов, приносили весьма высокий доход.
Тим ослепительно улыбался, а глаза сияли странным блеском.
